И это была не какая-то «техническая» проблема. Гены поглотителя внутри меня словно отправляли мне сообщение: «Если хочешь получишь ещё больше силы, ты должен принять наши правила».
Разумеется, это было не буквально. Но я отчётливо ощущал сидящую глубоко во мне силу, ожидающую моего решения.
Я мог отказаться, не идти на эту условную сделку с дьяволом, и тогда почти ничего бы не получил от всей этой поглощённой иммолитовой руды. А мог рискнуть и согласиться, обрекая себя на неизвестные последствия, и запустить ту самую эволюцию, ради которой всё это затеял.
И, разумеется, упускать такой шанс я не собирался. Слишком далеко уже зашёл, чтобы вот так просто отказываться.
Возможно, это было неправильным решением. Возможно, поступая так, я ещё больше делал себя похожим на Палема, которого так ненавидел. Убийство в целом ни в чём не повинных охранников ради руды уже было на моей совести.
Но пока сила нужна была мне не ради самой силы и не ради власти над другими, а ради победы над моими врагами и защиты моих близких, окончательно ему я бы никогда не уподобился.
Никаких сложных манипуляций энергией от меня не требовалось. Нужно было лишь слегка подтолкнуть процесс эволюции. И, будто замерший на краю пропасти огромный камень, он вдруг сорвался в пропасть, скрутив всё моё тело позабытой уже адской болью.
При этом агония теперь тоже была иной. Я не потерял себя, я остался в сознании и, более того, мой разум, будто бы освежёванный и посыпанный солью, стал в разы острее, а концентрация — выше. Я продолжал контролировать тело, после первой конвульсии даже смог успокоить дрожь, и в целом это было похоже скорее не на пытку, а на какую-то извращённую тренировку стойкости и силы воли.
И через несколько минут я понял, для чего это было нужно. Раньше огромный камень эволюции катился сам по заранее проторённому маршруту, я не мог ни остановить его, ни как-либо повлиять на него.
Теперь же перед этим булыжником словно открылся идеально ровный горный склон, а я, будто балансирующий на нём акробат, мог направлять его в ту или иную сторону ради нужного мне результата.
Безграничным диапазон доступных мне возможностей не был. Я не мог внезапно эволюционировать в какое-то рандомное существо, не мог обрести каких-то новых сил, не мог даже слишком сильно отклоняться от главного курса.
Тем не менее, это уже было куда больше, чем раньше. И я был бы невероятно доволен, если бы только не приходилось выбирать в такой спешке.
На принятие решения у меня были буквально считанные секунды, а если бы я затянул, то в лучшем случае получил бы совершенно случайную и, возможно, бесполезную эволюцию. В худшем же меня бы попросту разорвало изнутри от бьющей фонтаном энергии, стимулируемой растворяющимся в желудке иммолитом.
Стоило ли мне сделать сильнее тело? В Форте, где Дары были заблокированы, это было бы идеально. А может быть прокачать мозги, чтобы не только лучше управлять Дарами и мировыми приказами, но и уметь обводить таких опытных древних стариканов, как Аргиронт, вокруг пальца? Или стать ещё больше? Больше Йирро, больше даже того дракона, что меня проглотил в мире Драконьих Островов?
Всё это было возможно, я это отчётливо понимал. Однако правда была в том, что с самого начала был только один вариант, способный удовлетворить меня на сто процентов. Самый рискованный из вариантов и, хотелось надеяться, способный в будущем обернуться самыми большими преимуществами.
Эволюция силача, эволюция здоровяка, эволюция умника? Нет, нет и нет.
Это всё было очень полезно, но не это было не то. За тридцать восемь лет из человека достичь уровня, признаваемого даже в крупнейшем и сильнейшем из миров Содружества мне помогло совсем другое.
Поставив всё, что у меня было, на зеро, я направил стремительно катящийся шар эволюции в самую глубину, туда, где спали гены грёбаных червей, сделавших меня тем, кто я есть сейчас.
Я выбрал путь, который с подавляющим шансом привёл бы меня к краху.
Эволюцию Пожирателя.
Тяжело дыша, я начал медленно подниматься с пола склада на подрагивающих ногах. Перед глазами всё плыло, серые стены, освещённые слегка желтоватыми магическими камнями крутились из стороны в сторону так, что меня даже начало подташнивать.
Но вместо того, чтобы мучаться от боли и истощения, я не мог остановить довольный смех, рвущийся из груди. Мне было плевать, что, сделав именно такой выбор, однажды я неизбежно столкнулся бы с дремлющей во мне силой в жесточайшем противостоянии, проигрыш в котором означал бы кое-что похуже смерти.