Вот только я не мог остановиться и прекратить жрать “сердца”. Ни в глобальном плане, потому что на одной магии приказа, как уже было понятно, я далеко не уеду. Ни прямо сейчас, потому что для противостояния Лишуру даже моей текущей силы было ещё далеко недостаточно.
Однако как минимум можно было попробовать начать давать магу Ресфали отпор. Восстановиться я всегда смогу за счёт тех же сердец, при этом было совершенно неизвестно, в какой момент на подмогу к Лишуру прибудут другие древесные маги.
Я вообще пока что не слишком хорошо понимал, почему он явился ловить нас в одиночку, без какой-либо поддержки. Да, понятно, что он был на третьей ступени, и, по слухам, уже обогнал многих других, приближаясь к пику возможностей этого уровня силы.
Но, даже так, подключив к делу хотя бы ещё пару вторых ступеней, поймать нас было бы куда проще. При этом идиотом Лишур очевидно не был, да и особо высокомерным человеком, который чисто из принципа решил бы не просить подмоги, я бы его не назвал.
Хотя, конечно, отговаривать Лишура охотиться на нас самостоятельно я не собирался.
Стряхнув с рук перчатки и сбросив с ног сапоги, я посильнее напряг мышцы, разрывая свой костюм по швам на плечах, груди и бёдрах. Движениям вернулась подвижность, кулаки вновь стало возможно нормально сжать, а каждый шаг перестал отдаваться болью в стопах.
Конечно, без стальной защиты кулаков и голеней мои удары должны были стать куда менее разрушительными. Но в данной ситуации я предпочёл манёвренность.
А затем, проскочив между клетками в соседний коридор, рванул напрямую на Лишура. Какой бы безумной идеей это ни было, но контратака на одарённого третьей ступени началась.
Глава 2
Как я и думал, Лишур, до сих пор стоявший у оплетённых корнями дверей, уже был под защитой. Вокруг него из корней был сформирован кокон примерно трёхметрового диаметра, не сплошно, но достаточно плотный, чтобы не пропустить внутрь человека.
Чтобы атаковать мага врукопашную, мне нужно было для начала прорваться сквозь эту защиту. А пока я занимался бы этим, он бы успел поймать меня корнями. Положение по идее безвыходное, вот только у меня, к счастью, с собой были не только стальные перчатки.
Сдёрнув с пояса верёвку с абордажным крюком на конце я, парой резких движений раскрутил крюк и, оказавшись достаточно близко к кокону Лишура, запустил его ровно в одно из “окошек”.
Через секунду на месте окошка уже вырос новый корень, а сам Лишур дёрнулся в сторону. Но, не обладая достаточно скоростью реакции, он всё-таки опоздал. И сквозь другое окошко я смог увидеть, как крюк — три загнутых и заострённых железяки, чиркнул Лишура чуть выше локтя.
В следующее мгновение я, державший верёвку крепко в руке, с силой дёрнул на себя и чуть в сторону. Корень закрыл окошко и прокинуть сквозь него крюк больше было нельзя, но щель для верёвки осталась достаточно широкая. При этом из-за того, что я оттянул верёвку немного вбок, крюк пошёл в обратную сторону не по прямой, а тоже немного с закрутом.
Этого я уже не смог увидеть из-за того, что стоял достаточно близко к кокону. Но, судя по серьёзному сопротивлению, которое я неожиданно ощутил, расчёт сработал верно и крюк, возвращаясь по дугообразной траектории, схватил Лишура сзади за руку.
Я усмехнулся. Значительно обострённые чувства и рефлексы были годны не только для того, чтобы успевать уворачиваться от корней, но и для того, чтобы координировать свои движения с невозможной для обычного человека точностью.
Раздался сдавленный стон боли и преследовавшие меня корни на мгновение замерли. Как и одарённые второй ступени, одарённый третьей не был застрахован от того, что из-за боли магия начинала сбоить.
А я между тем продолжал тянуть и ещё через полсекунды почувствовал, как сопротивление ещё больше усилилось, став уже почти непреодолимым. Это рука Лишура, притянутая крюком, вдавилась в стенку кокона.
Если бы он мог полностью контролировать свои деревья — то наверняка смог бы как-то смягчить этот удар, как минимум сдвинуть стенку кокона в мою сторону, чтобы избежать подобного столкновения. Но уже сформированные корни его магия изменять не могла.
А потому я, дёрнув посильнее, услышал с той стороны уже не просто стон, а полный боли и ярости возглас, а также хруст сломанной плечевой кости. В следующую секунду корни, направленные мне в спину и по идее, обязанные замедлиться из-за состояния Лишура, наоборот, резко ускорились и один из них, несмотря на то, что я уже бросил верёвку и рванул в сторону, пробил мне плечо.
Похоже, я недооценил одарённого третьей ступени. Хотя… вероятнее я недооценил наследника княжеского клана. Потому что, если немного подумать, то я мог с уверенностью назвать одну довольно особенную технику, обычно передающуюся только в кругах аристократии Тхалсы, позволяющую проигнорировать боль и сконцентрировать всё внимание на текущей задаче.
Медитация маной, которой меня обучила Эллиса. Это был один из главных козырей основных семей самых благородных кланов, благодаря которому они могли быть уверенными, что в случае бунта смогут дать отпор побочным ветвям, даже обладавшим бо́льшим количеством людей.
Потому эту технику передавали только очень ограниченному кругу лиц в клане и то, что он достался мне, было, на самом деле, огромной удачей. Вот только если эту технику знала бывшая герцогиня, то, довольно очевидно, что её должен был знать и наследный князь.
Конечно, далеко не факт, что Лишур использовал именно медитацию маной, это могло быть просто усилие воли или ещё какая подобная техника. Но это было как минимум логично, а также напоминало мне, что я ни в коем случае не должен недооценивать своего противника, несмотря на свою уникальность.
Впрочем, более тщательно обдумать эту мысль я смогу и потом. А пока что надо было избавиться от куска дерева, вонзившегося в плечо в районе сустава.
Моя плоть, похоже, оказалась достаточно плотной, чтобы корень не смог пронзить меня насквозь или разорвать сам сустав, лишая левую руку подвижности. И, даже продолжая расти, корень не пронзал дальше моё тело, а просто толкал меня вперёд, пусть и раздирая мышцы своей шевелящейся корой.
Лишур, похоже, намеревался вдавить меня в стенку кокона, как я только что сделал с ним, и, использовав её как опору, всё-таки пробить мою руку насквозь.
И, с большой долей вероятности, это стало бы концом. Потому что тогда, просто завернув конец корня крюком, он бы не дал мне как-то с него соскочить, и смог бы дальше творить со мной вообще всё что угодно.
Однако, хотя я не мог сломать корень, тем более находившийся в максимально неудобной позиции у меня за спиной, я пока что не был загнан в угол. Подпрыгнув, я, всё ещё толкаемый вперёд корнем, быстро упёрся в поверхность кокона ногами. А затем, “присев” на этой почти горизонтальной поверхности, приготовился уже очередным резким прыжком “соскочить с крючка”, выстрелив себя прочь.
Но, похоже, Лишур понял моё намерение и в следующую секунду я ощутил боль, определённо, одну из сильнейших, что я испытывал после попадания в этот мир.
Из кончика корня, вошедшего в моё плечо на несколько сантиметров, во все стороны устремились очаги агонии. Я этого не видел, но мог ощутить, как, раздирая и так уже изрядно повреждённые ткани, в моё мясо начали вкручиваться тонюсенькие древесные усики.
Понятно было, чего добивался Лишур: не дать мне выдернуть корень никакими средствами, заставить испугаться боли, которую вызовет вырывание всех этих усиков из руки и спины.
Очевидно, что с каждым мгновением нахождения усиков в теле моё положение лишь ухудшалось и лучшим выбором было бы не тянуть и вырвать их как можно раньше. Но проблема была в том, что далеко не всегда человеческое тело было способно сходу и без запинок сделать то, что было “лучшим выбором”.
Рефлексы ведь никто не отменял. И, как бы это ни было неудобно, зачастую нашими реакциями и движениями управлял вовсе не мозг, а те самые рефлексы.