— Но это же документы, которые я вам передал… — с удивлением произнёс адвокат, поднимая на меня взгляд.
Вместо ответа, я просто и без затей отвесил ему хорошую затрещину. Золотарёв рухнул на пол с грохотом, его глаза налились кровью, а на щеке и виске пылал отпечаток моей руки.
— Что⁈ — возмутился он. — Охрана!
Я обошёл стол и встал над поверженным мужчиной. А затем спокойно опустился на корточки и, глядя в глаза Артемия Львовича, заговорил.
— Они ничего не слышат. Считай, что за стеной никого нет, и мы с тобой один на один, — я сделал паузу, разглядывая его, после чего продолжил: — И ты мне сейчас расскажешь, с чего вдруг мне ты говоришь одно, а отцу — другое и принуждаешь его подписать признание вины. И начинай говорить быстрее, пока я не разозлился.
Надо отдать ему должное, Артемий Львович не испугался.
— Ты все границы перешёл, мальчишка! — зашипел он, пытаясь подняться на ноги. — Да я тебя…
Удар носком ботинка под челюсть заставил его заткнуться и снова упасть на пол. А я спокойно расстегнул пиджак и повесил его на спинку гостевого кресла. Затем, пока адвокат со стоном баюкал челюсть, я закатал рукава рубашки.
— Видишь ли, Артемий, — произнёс я, заканчивая подготовку, — многие почему-то путают доброту со слабостью. Я тебе денег дал, чтобы ты отца моего чин чинарём на свободу вытащил. А вместо этого ты решил его закопать. Так дела не делаются, где же твоя адвокатская этика? Говори, кто тебе заплатил!
— Пошёл ты! — огрызнулся адвокат и выхватил из-под стола, у которого лежал, спрятанный там пистолет.
На этот раз я мелочиться не стал. Моя ладонь окуталась пламенем, и я схватил Золотарёва за запястье. Он заорал от боли и выпустил оружие. Я перехватил револьвер другой рукой и, быстро вытряхнув из него патроны, положил на столешницу.
— Думаешь, я дам тебе так просто от меня отделаться? — спросил я. — Ты не понял, с кем связался?
И в доказательство своих слов я исцелил нанесённый адвокату ожог. Его лицо вытянулось от удивления, а в следующий миг я снова схватил его запястье. И на этот раз вместо огня был лёд, который пронзил руку острыми шипами. Золотарёв орал и пытался вырваться, но против сильного одарённого с укреплением тела шансов у него не было.
— Нельзя использовать магию против неодарённых, — застонал он.
— Да? — с наигранным удивлением спросил я. — А кто мне запретит?
Дав для острастки ему ещё одну затрещину, я отпустил его замороженную и пронзённую ледяными шипами руку.
— Ты, наверное, уже понял, что я так очень долго могу, да? — спросил я, вновь залечивая повреждение. — Вот только насколько тебя-то хватит такими темпами? Или что мне с тобой ещё сделать, чтобы ты осознал, кто для тебя опаснее: я или те, кто тебя нанял, вредить отцу?
Золотарёв рванул к окну, но я оказался быстрее и вновь ударил его по лицу. Голова адвоката мотнулась из стороны в сторону, и он рухнул на пол.
— Мне продолжать? — спокойным голосом уточнил я. — Или ты всё же понял, что без ответов я не уйду?
Я поднял оба кулака так, чтобы Золотарёв их видел, и одна моя рука покрылась пламенем, другая — льдом. Увидев это, Артемий Львович сломался.
— Хватит! Я всё расскажу! — вскинув руки для защиты, завопил он. — Я хотел делать всё честно, клянусь! И после такого дела моё имя гремело бы на всю Российскую Империю! Я бы отработал твои деньги до копейки!
— Но?
— Но на второй день, как я начал собирать документы, на меня вышли люди, — пояснил Золотарёв. — И это не какая-то уличная шушера, а очень серьёзные люди, для них даже заместитель городского прокурора — пыль. Если бы я боролся за твоего отца, они бы меня четвертовали. А они мне ещё и приплатили сверху, чтобы я свёл всё к признанию вины. Но я не хотел, честно!
Я опёрся на подоконник и несколько секунд смотрел на его дрожащее лицо. С одной стороны, меня переполняли бешенство и ярость. А с другой… Хорошо уже то, что Александр Витальевич к этому непричастен.
— То есть зам прокурора с этим никак не связан? — уточнил я.
— Нет, — ответил Артемий Львович.
— И кто же были те очень серьёзные люди? — спросил я. — У них есть имена? Может, особые приметы?
— Они из Сибири, — ответил Золотарёв. — Приехали сюда, когда в Екатеринбурге началось всё это дерьмо с разгулом преступности.
— А ты, похоже, их хорошо знаешь, Артемий Львович, — заметил я.
— Нет, я знаю лишь то, что они сами мне рассказали, — ответил тот. — Когда объясняли, за что будут теперь платить мне деньги.
Я помнил про работающий диктофон, так что оставить такую реплику без уточнения, просто не имел права.