— Серджо!
Но и Святого этот припадок застал врасплох.
Снова прибегли к помощи шприца. Пока океаны забвения утаскивали его на дно, Дэнни прокричал еще одну леденящую кровь рифму:
— Не понимаете, вы должны его остановить, выключите мой мозг, чтобы он больше никого не смог убить…
Его затащили на носилки и отнесли в комнату.
9 мая 2006 года, 13.00
Частная клиника «Вилла Мария» в Римини
Алиса постучала в палату номер двадцать семь. Никто не ответил. Она сама позволила себе войти.
Синьора Монти спала, Пьетро неотрывно глядел в угол потолка.
Алиса молча подошла к краю кровати. Пьетро крепко держал лист в руках, и, что бы он ни написал или ни нарисовал на нем, сейчас он прижимал его лицевой стороной к животу. Пустая оборотная сторона смотрела на мир.
«Совсем как он…» — подумала Алиса.
— Привет, Пьетро.
Пьетро сжал листок еще сильнее. Взгляд не отрывался от потолка.
— Пьетро… я хочу верить тебе. Мне бы очень хотелось, чтобы и ты доверял мне.
Синьора Монти вздрогнула.
— Извините меня, пожалуйста. Я не хотела вас будить.
— Алиса… нет-нет, ну что ты. Я не отдыхаю, даже когда сплю. Мне все время снится мой… А что случилось? Если ты пришла подменить меня, не нужно, правда.
Синьора Монти говорила быстро, будто, ускорив слова, можно было замедлить мысли.
— Как пожелаете. Я хотела только поздороваться с Пьетро, постараться поговорить с ним немного.
Синьора Монти поерзала в кресле — рука на лбу.
— Алиса… Пьетро больше не считают за свидетеля.
— Но…
— Алиса, рисунок, который Пьетро держит в руках, положил конец слову «достоверность». И в любом случае завтра нас выписывают. Хотя я предпочла бы остаться здесь, чем возвращаться домой.
И она снова точно провалилась куда-то, на этот раз не закрывая глаз, поскольку синьора Монти не спала. Синьора Монти лишь ушла в себя. Мать и сын. Похожи друг на друга, как никогда.
Алиса подошла к Пьетро:
— Пьетро, я верю тебе. Я все еще верю и буду верить всегда. Покажи мне рисунок, пожалуйста.
Даже не шелохнулся.
— Я хочу помочь тебе, Пьетро. Мне нужно понять. И ты единственный, кто может помочь мне, прошу тебя.
Казалось, ничего не изменилось, взгляд прикован к потолку, листок зажат в руках. Вот… руки. Руки больше не сжимали. Не подавали, не предлагали — но перестали сжимать. Алиса внимательно проследила, чтобы не дотронуться до них. Ей хотелось погладить его. Но Пьетро отдернулся бы, Пьетро бы весь сжался. Алиса осторожно взяла листок.
Алиса посмотрела на рисунок.
Опять он. Он — который засасывает и пожирает, опустошает и исчезает. Алиса опять увидела лицо Лукреции за изображением старика. Увидела, как ужасающая и злобная ухмылка обезображивает ее лицо. Это был он, тот же человек. Тот же старик, то же «нечто». Только теперь Пьетро добавил одну деталь: надпись. В правом углу листа Пьетро подписал: «Человек-Призрак». Алиса зашаталась. Человек-Призрак. Надпись разодрала ей мозг, принялась рыться в нем, как роют землю когтистые лапы зверя. В надписи была та же сила, что и в лице старика.
Как?.. Когда?.. Она не помнила. Сердце ускоренно забилось, голова закружилась. Алиса села на кровать. Ей бы хотелось, но она не смогла заплакать. Она пришла в ярость. Резко встала, вышла из комнаты и остановила первого встречного санитара:
— Где врач, который занимается пациентом из палаты номер двадцать семь?
— Он сейчас не принимает.
— Меня примет. Я воспитательница мальчика из двадцать седьмой, и мне необходимо немедленно с ним поговорить.
Санитару совсем не хотелось скандалов.
— Пойду посмотрю.
— Я пойду с вами.
Санитар подумал, что в следующий раз он найдет другую отговорку. И — с Алисой, дышащей ему в затылок, — постучал в дверь заведующего отделением.
— Входите.
Алиса влетела внутрь, саркастически прошипела: «Здравствуйте!» — и с силой шлепнула рисунок Пьетро на стол:
— Объясните мне, почему свидетельство единственного очевидца признается недостоверным?
Заведующий нахмурился:
— Прежде всего, сядьте и успокойтесь.
Алиса не села и не успокоилась:
— Аутист, а в особенности Пьетро Монти, — это человек с расстройством личности высокого уровня функционирования. Он отнюдь не идиот, если вы еще не заметили.
Заведующего она окончательно взбесила. Он ненавидел спорить с людьми, ненавидел спорить с молодыми девицами и ненавидел прерывать компьютерную игру в нарды, раскрытую у него на экране. К счастью, экран был не виден за его спиной.