— И вы так уверены, Демьян, что со своей стороны Сумароков будет предельно честен?
Старый вампир ненадолго отвернулся, будто обдумывая, стоит ли вообще продолжать разговор. Мы встретились с ним взглядом, и я ободряюще кивнул.
— Я вот в этом тоже сомневаюсь, Демьян, — сказал я. — Очень смахивает на ловушку. Причём не особо-то изощрённую.
— Если бы Сумрак хотел убить меня подло, в спину — то нашёл бы способ. Но он нарочно вызывает меня на бой. Для него важно одолеть меня на глазах у других волков. По всем правилам. Чтобы вместе со мной сгинул сам дух прежней Стаи.
— Почему? Думаешь, в Стае могли остаться твои сторонники?
Он задумчиво пожал плечами.
— Не знаю, как он обставил моё исчезновение, что наплёл по этому поводу остальным. Да и столько лет уже прошло… Но раз он не попробовал замять это дело по-тихому — значит, слухи обо мне уже прокатились по Стае. И теперь от меня так просто не избавиться. Ему не столько меня надо убить, сколько память обо мне. А лучше всего — выставить предателем. Потому и говорю — никакой Дружины, никаких фокусов с синь-камнем, вообще никаких посторонних!
— Но я-то могу с тобой пойти? Не думаешь же ты, что я тебя одного там брошу?
Демьян засопел, упрямо склонил голову.
— Ну, а совсем не идти? — настойчиво продолжил я. — Не обязаны мы играть под дудку этого твоего Сумрака. Если уж и придётся биться — то лучше делать это на наших условиях.
— Тогда он может зайти с другого края, — мрачно отозвался Демьян. — Раду подкараулить где-нибудь. Или кого-то из твоих приятелей. За всеми не уследишь.
— Идти, в любом случае, нужно, — неожиданно вмешался Путилин. — Это редкий шанс прикончить самого Сумарокова.
Велесов скептично фыркнул.
— Да насчёт вас-то всё понятно, ваше благородие. Выслужиться хотите. Да и вообще, обезглавить Стаю — это, наверное, мечта всей Дружины. Только что-то хреново ваша Дружина старается, раз Сумрак обосновался в самой столице, и до сих пор жив.
Путилин усмехнулся в ответ, порывисто вскочил со стула и прошёлся по комнате. Но, как всегда, быстро взял себя в руки.
— Как вы уже поняли, я не особо-то жалую вашего брата. Частью это можно объяснить воспоминаниями о японских кровопийцах. Но в ходе работы в Петербурге я упырей невзлюбил ещё больше. И знаете, почему?
— Нет, но чую — сейчас узнаем, — проворчал Велесов.
Путилин вернулся за стол. Достал курительную трубку, стиснул зубами её костяной мундштук, начал рыться в ящике стола в поисках табака. Курить-то он, похоже бросил, причём относительно недавно — я несколько раз видел его с трубкой во рту, но она всегда была не раскуренная. Вот и в этот раз, опомнившись, он с раздражением бросил её обратно в ящик.
— Когда я стал Охотником… Как это произошло — вообще отдельная история, но сейчас не об этом… Уже тогда, больше десяти лет назад, ходили слухи, что дела в Священной Дружине обстоят неважно. Финансирование сокращается, со стороны губернаторов порой почти открытый саботаж. Кто-то связывает это с тем, что Дружина, собирая информацию обо всех сверхъестественных существах, в том числе Одарённых, вмешивается в частные дела нефилимов. Кто-то — с тем, что в последние десятилетия появляется всё меньше реальных угроз в виде чудовищ из Сайберии, так что профессиональные Охотники превращаются в этакий пережиток и скоро будут вообще не нужны.
— Жители Томска с этим бы не согласились, — усмехнулся я.
— Ну, статистика говорит о том, что тварей в тайге и правда становится меньше. Хотя, может, они просто реже стали выходить в обжитые земли. Но ты прав, совсем без Охотников не обойтись. Большинство тварей может одолеть отряд хорошо вооружённых людей или нефилим с развитым боевым даром. Но чтобы победить самых опасных, нужны знания, специальная подготовка и артефакты с синь-камнем, оборот которого в империи строго ограничен…
Путилин мотнул головой.
— Впрочем, мы отвлеклись. По мере службы в Дружине я понял, что у её упадка есть и ещё одна причина, тщательно скрываемая. Увы, я не силён во всех этих подковёрных интригах, так что, пока допёр до сути, несколько раз едва не погиб от предательских ударов в спину. И потерял своего напарника — молодого парня, которого с азов начинал учить делу Охотника. Который был для меня почти как сын…
Мы продолжали молча слушать, и я лишь снова пожалел, что не захватил с собой спиртного. Но и прерывать Путилина было бы сейчас кощунством — он впал в то состояние, когда мыслями возвращаешься к событиям прошлого, которые обычно стараешься забыть. Взгляд, устремленный в одну точку, чуть затуманился, голос стал приглушённым и монотонным, будто Охотник читал с листа.