— Сушилась, совсем платье промокло под этим снегопадом. Тоже мне, весна. Плащ хоть отжимай. Надеюсь, до утра просохнет, — пожаловалась девушка, наливая вина в свой кубок.
— Когда доберемся до города, то будем делать из тебя даму. Барон. На такую серую мышь он может и не клюнуть, не тот фрукт, чтобы его разжалобить, а вот попробовать соблазнить можно, — приступил к разработке плана Карим, вводя Мирку в курс дела уже в подробностях.
— Учить будешь жену детей рожать, а я ученая. Ты мне его покажешь, а я сама решу, под каким соусом его подать, — отмахнулась девушка, больше внимания уделяя тарелке с едой, нежели речам напарника. Ничего ценного и полезного он пока не произнес.
— А ты всегда такая гонористая? — Карим вперил взгляд в мошенницу.
— Сдается мне, друг мой ситный, что ты хоть и матерый, но с такими, как я, работать не умеешь, опыта нет, и это видно, — равнодушно ответила девица.
— Хм, наблюдательная, ничего не скажешь. Предпочитал работать в одиночку, но тут такое дело, что точно сам не справлюсь, не обойти мне всех заслонов и собак в этом особняке, уже присматривался. Год их пасу. Вещицей дорожат и хранят, как зеницу ока, — не стал отпираться вор.
— Темнишь, дело совсем не такое, как ты его мне сказываешь. Но платишь так, что мне и спрашивать нет охоты, чего там да как, — Мирка закончила с едой, заметив, что Карим еще и не притрагивался.
— Еще и умная, — он наконец-то улыбнулся и приступил к ужину. — Меньше знаешь, крепче спишь. И в этом деле для собственной безопасности действительно лучше ничего не знать.
Она стояла на перекрестье улиц. Корзинка с сиреневыми трепетными цветами перевешена через руку, пальцы осторожно удерживают небольшой букет ирисов. Где их выращивала девушка столь ранней весной, так и осталось загадкой для редких прохожих, спешащих по своим делам ранним утром. Город просыпался, заставляя местных жителей и гостей покидать уютные теплые дома и выныривать в весеннее промозглое слякотное утро. Угрюмые невыспавшиеся горожане впадали в недоуменный ступор при виде весьма бойкой улыбчивой девицы, продававшей лето душистыми букетами.
— Господин, не скупитесь, жену порадуйте кусочком лета, — нараспев зазывала покупателя цветочница, словно и сама только что вынырнула из июльского солнца, настолько теплыми были ее улыбки. Простоватая с виду, радушная веселая девушка пропахла насквозь ароматами цветов и, даже будучи одета скромно, вызывала восхищение во взглядах мужчин: слишком уж много радости и жизни светилось в ней этим холодным и промокшим утром.
— Да ты сама — цветочек летний. Откуда взялась такая? Не похожа совсем на наших, местных, те серые и телом и душой, а ты вон как пахнешь солнцем, — приземистый мужчина с дородной бородой остановился рядом с цветочницей, в упор разглядывая девушку, словно за ней именно и пришел сюда, покинув светлые палаты. Одет он был не просто добротно, а именно дорого, и даже в низком росте угадывалась благородная стать. Прищуренные черные глаза смотрели колюче, несмотря на то, что мужчина улыбался. — Как звать-то? — поинтересовался он, не дожидаясь ответа на прежде заданный вопрос.
— Мирка, — улыбчиво ответила цветочница.
— А что, Мирка, если я все твои цветы куплю? Может, составишь компанию старику чаю попить? — завел он речь вроде и издали, но в тоже время сразу в лоб. Мирка вскинула на него веселый взгляд, но внутреннее поежилась: не было в глазах дворянина ни похоти, ни желания женского общества, ловеласов мошенница всегда насквозь видела, а тут совсем иное выражение лица. И что-то в нем такое, от чего мороз продрал по спине.
"Какого же рожна те нать, нечисть? Точно не в постель покувыркаться метишь. Ох, вляпалась ты, Мирка, не то слово. Вернее, собираешься вляпаться. Проклятье, если что не так, с Карима восемь шкур спущу, будет знать, как подставлять Мирку и толкать во всякие неразумения", — девушка заметно нервничала, что было неверно истолковано мужчиной:
— Да ты не бойся, за тем самым мне есть к кому обратиться, так что за честь свою уж точно не волнуйся.
— Ох, вижу, мужчина вы порядочный. А чай — очень даже хорошо, продрогла насквозь, — как можно лучезарнее и наивнее улыбнулась мошенница, сворачивая торговлю и отправляясь вместе с безымянным дворянином.
"Была бы честь — было бы за что опасаться, а тут как бы на что другое не посягнули", — Мирка не на шутку разволновалась, но все же уверенно шла "на чай". Работа есть работа, а если всех бояться, так в монастырь идти.