Наконец, наступил обед, и мы под конвоем сержанта направились в столовую. Теперь времени было побольше, никто не торопил. Так что я наслаждался наваристым борщом с копчёной грушей, намазывал сливочное масло на ржаной гренок, присыпанный крупной солью. И в очередной раз подметил: в академии кормят отлично, что, впрочем, не удивительно, учитывая, что большинство студентов здесь — аристократы, а им помоев не подашь.
— Гарик, слушай, — обратился ко мне Орешкин, когда мы перешли к чаю, — ты извини, что так получилось. Ты из-за меня с Лисицким и Верещагиным в проблемы впутался. Я не хотел, честно.
— Забей, Гриша, — ответил я, пожав плечами. — Я сам свой выбор сделал.
Просвещать Гришу в то, что говорил Верещагин, когда отослал его, я не стал — ни к чему. Как бы Орешкин ни переживал, однако у него свои дела, у меня свои. И руководствоваться я буду в первую очередь своими интересами.
— И от меня, кстати, отстали, — добавил чуть тише Орешкин. — Спасибо тебе за это.
Вместо ответа, я кивнул, допивая чай.
Дальше у нас в распорядке значилась боевая подготовка. Но до неё оставалось ещё порядочно времени, чтобы не махать руками на полный желудок. Потому, оставив Орешкина добивать свой чай, я вышел на крыльцо столовой, где и остановился, разглядывая совершенно чистое лицо Лисицкого, стоящего внизу.
Нос боярича был абсолютно целым, будто я и не ломал его вечером. Это что, здесь такие в академии целители хорошие, или благородный сынок смотался домой, чтобы его починили собственные семейные лекари?
У меня вот костяшки до сих пор болели. Не то чтобы очень уж сильно — пользоваться рукой я, конечно, мог, однако неприятные ощущения остались и пройти должны были нескоро.
— Ты не жилец, Воронов! — с ходу заявил мне пышущий гневом и обидой боярич.
— Ты чего раскудахтался? — спросил я в ответ, глядя на собеседника с нескрываемой насмешкой. — Хочешь что-то доказать? Так, ты не стесняйся, бросай вызов по всем правилам, давай встретимся на поединке. Там я тебе ещё раз нос сломаю. Смотрю, ты его слишком быстро починил, не успел понять, как полезно язык за зубами держать.
Пара прихлебателей Лисицкого — те же самые, кто был с ним вечером, стояли молча. Изо всех сил делали вид, будто их вообще здесь нет. Кстати, поцеловавший вчера дорожку, целостью физиономии похвастать не мог — рожа у него была опухшая. Видимо, не мог похвастать наличием прикреплённого к семье лекаря. Или был не местный.
— Ещё Лисицкий не выходил на поединок с чумазым простолюдином! — надменно заявил боярич.
— То есть, боишься? — уточнил я, усмехнувшись вновь.
— Тебе конец, холоп! — гневно выпалил Лисицкий, развернулся и от греха подальше быстро ушёл.
Я проводил дерзкого мажора взглядом до тех пор, пока он со своими верными подружками не скрылся за поворотом.
— Щас милиция разберётся, кто из нас холоп, — вспомнил я крылатую фразу из моей прошлой жизни, спускаясь с крыльца.
Надо же, ничему жизнь некоторых не учит. Неужели он думал, что ему есть на что надеяться?
Хотя, конечно, он второкурсник, а я только слушатель подготовительного. И судя по лекции Анны Леонидовны, при желании и достаточном уровне сил Лисицкий мог устроить мне несколько неприятных минут.
Но волков бояться — в лес не ходить.
Вернувшись в казарму, я уселся на своей койке и, откинувшись спиной на стену, прикрыл глаза. На лекции Васильева сказала, что магия окружает весь мир, и настоящему магу нужно уметь её чувствовать в любой момент. Вот я и пытался отделить ощущение магической энергии от всех остальных чувств.
В какой-то момент понял, что скорее усну, чем у меня что-то получится. Увы, как в сказке внезапно стать самым сильным не выйдет. Придётся учиться, учиться и ещё раз учиться.
Но я же как раз для этого здесь и находился?
Сполоснув лицо, чтобы взбодриться, я покинул казарму. Боевая подготовка наверняка будет интереснее теории магии.
И как оказалось, я был прав.
На этот раз на площадке нас встречал Верещагин. Капитан мазнул по мне взглядом, но ни словом, ни жестом не выдал, что вчера что-то произошло.
— Итак, господа курсанты, — заговорил Сергей Валерьянович, когда пришло время начать занятие, — вижу, опоздавших сегодня нет. А значит, в наряд на кухню мне придётся отправлять кого-то по списку. Перейдём к базовым упражнениям, которые вы должны будете выучить на всю жизнь и выполнять каждый божий день, если хотите стать действительно сильными боевыми чародеями.
И если на утренней разминке большей части курсантов было тяжело, теперь они едва не умирали, выполняя приказы Верещагина. Мне тоже было непросто, однако я не собирался сдаваться так легко.
— Закончили этот позор, встали, перевели дыхание! — приказал капитан, глядя на лежащих на покрытии парней. — Курсант Воронов, шаг вперёд!
Я не ожидал ничего хорошего, да и мне тоже не мешало бы восстановить дыхание. Нагрузка была высокой, и я пока даже не представлял, как смогу повторять этот комплекс упражнений каждый день.
— Теперь перейдём к непосредственному занятию, — произнёс капитан. — Воронов, в стойку, ты защищаешься.
Я чуть раздвинул ноги, меняя точку опоры, и поднял руки, готовясь защищать лицо. Верещагин обернулся к остальным.
— Теперь смотрите, зачем вам нужны эти упражнения. Воронов, я атакую!
Движение, которым Сергей Валерьянович сократил между нами расстояние, было нереально выполнить человеку с целыми суставами и костьми. Но Верещагин смог.
Оказавшись прямо передо мной, он перехватил моё запястье, стиснул его пальцами и легко перебросил меня через плечо. Всё произошло так быстро, что я осознал случившееся, уже лёжа на земле.
— Существуют сотни боевых искусств, курсанты, — заявил капитан, даже не сбившись с дыхания. — Тысячи боевых заклинаний, которые атакуют на дистанции. Но даже если вы будете владеть ими в совершенстве, всегда останется угроза. Неуязвимых не бывает. Это правило написано кровью миллионов погибших воинов. И с сегодняшнего дня вы будете учиться тому, как не стать одним из них. Воронов, вставай, сегодня ты будешь моим манекеном.
Я занял указанное место, а Сергей Валерьянович принялся показывать каждое движение медленно, позволяя каждому на площадке понять, как именно он повалил меня наземь.
— Отрабатываем!
Отпустив меня, капитан отошёл в сторонку, а мы разбились на пары и по очереди повторяли приём. Верещагин сразу же начал поправлять тех, у кого получалось плохо, не стесняясь выдавать не только подзатыльники, но и подбадривать добрым словом.
— Якимов, ты боярский сын или коровий? — ревел капитан. — Тогда какого хрена ты там телишься⁈ Подошёл, схватил, перебросил. Ну! Вот, другое дело.
Доставшийся мне напарник был моего роста и телосложения, но ни у него, ни у меня толково выполнить бросок не получалось — банально не хватало сил, мы оба, как оказалось, в жизни не тренировали нужные мышцы. Так что валяли друг друга коряво, но всё же валяли.
— Фёдор, — представился напарник, когда Верещагин объявил десятиминутный перерыв.
— Гарик, — ответил я, пожимая руку парня.
Рассевшись прямо на земле, мы переводили дух, отдыхая и ни о чём не разговаривая. Муштра в академии действительно оказалась жёсткой, и теперь было ясно: Сергей Валерьянович ни разу не шутил, когда говорил, что слабым здесь не место. Просто не выдержат нагрузки.
А ведь мы всего лишь готовились к зачислению в академию. Что же творится на старших курсах?
— А теперь, господа курсанты, начнётся самая весёлая часть программы, — объявил Верещагин. — Разбираем перчатки, шлемы и капы. Сейчас состоятся ваши первые магические поединки.
Глава 6
— Итак, курсанты, прежде чем дать вам набить друг другу лица, — с улыбкой произнёс Верещагин, — я обязан провести небольшую теоретическую лекцию. Поэтому слушаем внимательно, повторять не стану.