Через неделю до меня дошли слухи. Семья Лисы вдруг переехала. Кто-то анонимно сообщил школе и социальной службе, что отец Лисы сексуально домогается ее.
Я не удивилась из-за папы Лисы. После старшей школы я смогла отделать сны-воспоминания от фантазии, но кошмары Лисы были необычными. Ей снился туман с тонкими бледными конечностями, лежащими обнаженно на простынях, и над ней нависали грозные лица, глаза того же зеленого оттенка, что и у Лисы.
Меня удивило, что папа увидел фрагменты Лисы ночью, коснувшись моего колена. И он стал действовать, хоть он никогда не приходил на родительские собрания или школьные собрания.
Если папа уловил от меня фрагменты Хайка, то он мог направляться только в одно место с этой остановки.
Кабинет Хайка.
Я надеялась, что он был адекватным.
— Он на пути в мой колледж, — выпалила я.
Кен с вопросом посмотрел на меня, словно пытался увидеть мозг. Чтобы не ерзать, я прикусила губу и впилась ногтями в ладони.
Желание объяснить поднималось во мне, давило на горле. Долгое время были только мы с папой, не озвученные подозрения мамы и стена между нами и миром. А потом мама умерла, а папа все реже был адекватным.
Кен стоял там, его глаза снова стали карими, и он вглядывался в меня, словно не боялся того, что мог найти, словно хотел узнать. Ком возник в моей груди — желание рассказать Кену правду. Всю правду.
Я… не ощущала страх.
И слова полились спешным потоком:
— Профессор, от которого ты спас меня вчера… доктор Хайк… папа пошел к нему.
— Потому что…?
Что я могла ему сказать? Потому что Хайку снились убийства, и это меня пугало? Тонкая ветка, по которой я двигалась, дрожала и грозила сломаться.
Как скоро теплый интерес на его лице станет шоком?
— Потому что мог увидеть бумаги, которые дал мне вчера доктор Хайк. Я согласилась кое-что перевести с диалекта моего отца, и, может, отец обнаружил это, — это было близко к правде.
Обмануть Кена не удалось. Он приподнял бровь.
— Это игра с новеньким в городе? — он ухмыльнулся. — Я не такое ожидал от Хераи-сан, — он опустил голову к груди и глубоко вдохнул. — Все инстинкты говорят мне уходить.
Жар подступил к голове. Я была такой глупой. Марлин всегда дразнила меня из-за проблемы с границами. Один близкий момент на кухне из-за соуса, и я уже подавляла желание рассказать Кену тайны, которые хранила всю жизнь.
Больше никакого нюха и глаз, что видели так много. Я найду папу сама. Так безопаснее.
— Так почему бы не уйти? — рявкнула я.
Кен потянулся к моей руке, но я отпрянула. Он выпрямился и резко подошел, и я оказалась в ловушке между скамейкой остановки и его грудью.
— Потому что я еще не встречал никого такого, как ты, — низко прорычал он. — Потому что тебя и твоего отца сложно оставить.
«Что он имеет в виду?».
— И, — продолжил он, — потому что Хераи-сан — одни из трех оставшихся баку, о которых знают. И ты боишься того, что он пошел к этому профессору.
Я моргнула.
— Боишься не просто от тревоги, что он заблудится, — сказал Кен.
— Баку? — я смогла выдавить лишь одно слово. Я запуталась в потрясении, раздражении и страхе за папу.
К остановке подъехал автобус, и Кен бросился к открывшейся двери.
Слова бились о мой череп, как рыба. Я стояла и смотрела на дверь. Водитель нетерпеливо кашлянул.
«Ладно, по шагу за раз», — я сяду в автобус, заставлю потом Кена объяснить, почему он назвал папу баку.
Ступеньки автобуса казались границей. Недовольный водитель с неохотой принял у меня два бумажных билета из блокнота, который я носила в кармане толстовки. Он окинул меня взглядом, говорящим, что его не удивило бы, даже если бы у меня выросли крылья, или я стала лиловой. Кен вынюхивал папу, как гончая, звал его «баку», не дрогнув. Словно он был из сериала, типа «Гримма».
Сидения были заняты. Группа учеников по обмену, наверное, корейцев, заняли всю заднюю часть. Кен стоял у шеста возле двух девушек с оранжевыми прядями в их гладких волосах и с сочетающимися сумками.
— Расскажи о Хайке. Почему тебя пугает, что твой отец может быть с ним?
Я повернулась к нему, отвернулась от автобуса и старалась не задевать колено кореянки.
— Ты сказал баку.
Кен вздохнул, провел рукой по волосам, запутывая каштановые пряди. Девушка у окна улыбнулась ему, и он ответил ей тем же.
Я многозначительно кашлянула. Девушка ухмыльнулась, сказала что-то подруге на быстром корейском. Они рассмеялись, звук терзал мои уже потрепанные нервы.
— Мне нужно это произносить? — сказал Кен. — Лучше расскажи, чего ждать в колледже. Насколько опасен Хайк? Он из Тех?
«Что это такое вообще?» — автобус дернулся, и я пошатнулась. Кен поймал меня за плечи. Его глаза снова потемнели, пристально глядели на меня, пока тьма поглощала белизну.
Он не был просто безумным. И я не была. Что-то ненормальное происходило здесь.
— Ты не знаешь, — хрипло сказал он. — Хераи-сан тебе не поведал? — он сжал мои плечи. — Глупец.
Я охнула.
— Отпусти, — пропищала я не властно.
В автобусе не было воздуха. Он притянул меня ближе, и нас разделял только металлический шест. Где-то далеко хихикали кореянки. Я сосредоточилась на Кене. Теперь он ощущался не безопасным, а неустойчивым. Энергия искажала воздух, словно перед ливнем.
— Расскажи. Мне. Все, — сказал он.
Автобус остановился перед студенческим самоуправлением, и меня вырвало из его хватки, когда группа корейцев встала и пошла из автобуса. Я попала в волну, спустилась по ступенькам, энергия покалывала кожу.
«Прочь. Прочь, — прочь от Кена и тех вопросов. Ответы были на дне глубокого водоворота безумия, и мне хватало шрамов от побега из того водоворота. — Блин, я просто хочу пойти в колледж, окончить его и жить нормально. Хотя… вычеркните это нытье. Сейчас я хочу найти папу».
Я почти бежала среди кустов, хоть шипы и впивались в мои джинсы. Я спустилась по траве склона к серым зданиям из кирпича и бетона, сливающимся с пасмурным небом. Мимо кафе, к ступенькам, что вели к двухэтажному зданию обществознания. Один шаг внутрь, и я увидела Элизу у стеклянной двери, глядящую в мою сторону, словно желающую привлечь мое внимание. На нее не было времени. Я повернулась и пошла к лестнице снаружи.
Там никого не было, кроме Кена. Он прислонялся к двери, скрестив руки на груди.
— Ты чего так долго? — сказал он. Даже не запыхался. Как он попал сюда первым? Его черты снова стали острыми, как когда он вынюхивал папу. Не довольный Кен.
«Плохо дело».
— Уйди с дороги.
Он выпрямился и поклонился.
— После вас, — я прошла мимо него, чтобы открыть дверь, ощутила бурю его энергии, задевшую мою руку. Знакомый запах заполнил мой нос, едкий привкус окутал язык. На миг я оказалась на хвое, пальцы сжимались от желания дышать.
Сон Кена.
Я взглянула на его лицо, пока входила. Его глаза были полностью черными.
«Ладно», — хоть мне снились фрагменты людей, я была уверена, что была человеком. А Кен? И что означало то, что, хоть он странный, с ним было безопаснее, чем искать папу в одиночку?
— Запах твоего отца тут сильный, — сказал Кен за мной. Я быстро шагала по коридору. Там было пусто, двери кабинетов не пропускали свет. Было еще рано, чтобы профессоры прибыли к себе. Я надеялась на то, что Хайка тут не было. Может, папа уже ушел домой.
Дверь Хайка была приоткрыта, свет падал в тусклый коридор.
Я зашла так далеко в панике, но вдруг мысль, что я войду в логово Хайка, сдавила мою грудь, и я резко остановилась.
Мертвый мальчик на дне ямы, его кудри блестели от крови. Крючконосая женщина в коридоре. Тошнотворная смесь кардамона и гнили.
— Все хорошо, — хрипло сказал Кен. Он коснулся моего плеча.