— Почти ничего. Статья не закончена. Минутку, я применю Гугл-фу, — мои салфетки были уже грязными, и я взяла его салфетку, чтобы вытереть соус с подбородка. — Вот, кое-что есть. Похоже на проект ученика для семинара. Камни, как в кабинете Хайка, есть в Армении с доисторических времен. Никто не знает, для чего их использовали. Этот ученик думает, что силуэт быка на вершине — бог грома, а волнистые линии вокруг представляют воду, точнее, водного дракона. Улли… Уллике…
— Улликеми, — сказал Кен.
— Да, вот так, — я прищурилась, глядя на экран, слизывая жир с пальцев. Я даже не знала, что на Среднем Востоке были драконы.
— Улликеми были созданы Арамаздом, чтобы одолеть бога грома, — сказал Кен, глядя на пустую тарелку.
— Так тут и говорится, — сказала я. — Ты уже знал все это?
— Я не знал о камне Вишап. Улликеми. Я с таким уже сталкивался, — он усмехнулся, но это не затронуло глаза. — Я знаю все имена драконов.
Я моргнула. За этими словами пульсировал гнев, но он решительно отрезал еще кусочек и стал жевать.
Папа бормотал что-то о водном драконе. Я думала, что он бредил, но он пытался предупредить меня. Я кашлянула.
— Улликеми наслал дождь на весь Портлэнд, чтобы найти меня?
Кен опустил ладонь на коробку пиццы, словно думал, есть еще кусок, или не стоит.
— Да, тебя или твоего отца. Не человеческий миф об Улликеми, конечно. Люди сочинили истории, чтобы объяснить Тех по всему миру. Но мы не божества, — тихо и мрачно сказал он.
— О, это радует. Не божество. Это лучше, чем армянский дракон, который ищет меня, — я отбила руку Кена, чтобы взять еще кусочек.
Сарказм сработал. Тяжесть стала легче. Он покачал головой, как делала Марлин, когда приходила в квартиру и обнаруживала, что я не выходила неделю.
Я не замолкала:
— Хорошо, что я — раб расплавленного сыра. Я просто закроюсь тут с папой и пиццей. Хайку надоест через пару дней, и он начнет надоедать кому-то другому.
Кен отодвинул барный стул.
— Боюсь, все не так просто.
— Это я поняла. Но я всегда сначала отрицаю.
Кен встал на носочки, энергия собралась в его теле, и он уже не выглядел дружелюбно. Его лицо стало яростно острым. Тяжелый запах мускуса собрался в воздухе, и напряжение в нем было не от грозы.
Кицунэ, его другая сторона. Потому волоски на моих руках встали дыбом. Да, это было из-за кицунэ в нем, только поэтому. Не из-за изящной линии его запястья и ладони, не из-за острых скул, подчеркивающих мужскую красоту его лица.
Я вспомнила его губы на своих, когда я была уязвимой и чувствовала каждый дюйм своего тела.
— Камень Вишап — это ключ, — Кен сжал кулак. — Я слышал раньше истории. Извращенная природа Тех. Кто-то приковал дракона к камню.
— Мы можем сделать такое с Теми? — я пыталась не представлять, как папа становится дымкой, и его затягивает в бутылку, как в Аладдине.
— Знания, как это сделать, утеряны века назад. Это хуже безумия. Дракон мог измениться, стать злым из-за того, что заперт в истории людей.
— Ты… заперт в облике кицунэ? — сказала я.
— Нет, — сказал Кен. — Истории людей о кицунэ не ограничивают меня. То, какой я, проще объяснить народными сказками. Или рисунками на стенах. Улликеми — это другое. Кем он ни был раньше, теперь это только то, что есть в истории людей. Дракон — уже не полностью Тот.
— Миф Улликеми, — сказала я, желая повернуться к экрану и почитать еще. Мне нужно было знать, как обернулась история дракона.
Кен думал о другом.
— Хайк, скорее всего, слуга камня, у человека нет сил, чтобы поработить дракона. Он знает, что твой отец — баку, так что Улликеми направляет его. Они не оставят вас в порок.
Мой желудок заныл, словно я сама съела целую пиццу.
— Хватит, — сказала я. — Просто скажи, каким бы ужасным это ни было, — Кен прислонился к стойке возле меня, его глаза были темными и холодными.
— Дракон хочет выполнить свою роль в истории Улликеми. Ему нужно одолеть бога грома или того, кого он считает этим божеством.
— Я — не божество грома.
— Нет, но Улликеми ослабел, прикованный к тому камню. Ему нужна сила.
— И как он может ее получить?
— Сила, которой хватит, чтобы одолеть что-то, похожее на бога грома, получается только из внезапного освобождения жизненной энергии. При рождении или смерти.
— Он хочет поймать меня, да? Но я не беременна.
— Ты человек и уязвима, но ты — пожиратель снов. Твоя кровь — сильная смесь смертного и Той в смерти. Улликеми хочет, чтобы Хайк принес тебя в жертву, и с силой в твоей крови он сможет одолеть бога грома.
Глава шестая
Красный соус на моей тарелке вдруг перестал выглядеть аппетитно.
«Жертва. Как девушка с крючковатым носом и юноша в колодце?» — Хайк убил их для магии Улликеми?
— Кто — бог грома?
— Не знаю, — сказал Кен. — Нужно разузнать, что задумал Хайк, — его пальцы стали когтями на столе.
— А есть какая-нибудь ассоциация Тех, с которой тут можно связаться? Тайное общество? — сказала я.
— Те в США рассеяны, разделены на свои группы. Они не собраны воедино, как в Японии и Европе. Тут есть большие группы в Сан-Франциско и Нью-Йорке. Но им плевать на то, что тут происходит.
— Ты упоминал Совет.
Кен прищурился.
— Нет, — сказал он. Слово прозвучал так, словно он захлопнул дверь.
— Ладно, — сказала я. — Пойдем старым путем, — я вернулась к ноутбуку и поискала Хайка на сайте колледжа. — Мангасар Хайк. Родился в Абовяне, Армения. Вот так сюрприз. Учит восточным языкам. Он в колледже всего два года.
— Где был раньше?
Я щелкнула по ссылке под его биографией.
— Он был во многих местах. Университеты Мексики, Франкфурта, даже в Токио, а недавно — на Аляске. В каждом заведении провел год или два.
— Он что-то ищет, — сказал Кен.
— Наверное, пропадающие языки, — сказала я. — Последние десять лет его работы посвящены языкам, что в опасности. Я посмотрела список его статей. Он в Портлэнде работает над языком толова.
— Что за толова? — сказал Кен.
— Одни из первых людей на тихоокеанском северо-западе.
— Как айны в Хоккайдо, — Кен почесал подбородок.
— Постой, тут есть ссылка для людей, готовых помочь ему с переводом, — сказала я. — У него тут список носителей определенных языков.
Список был смесью активных и мертвых ссылок. Хераи и еще один диалект Тохоку были активными, как и ссылки толова и Оканаган. Майя и сахаптин были мертвыми.
Как женщина из фрагмента Хайка. Она была частью этой жуткой головоломки. Если бы я повторила фрагмент, я могла понять, как она подходила к этому.
От одной мысли сдавило желудок. Захотеть повторить тот фрагмент ради детали, что прольет свет на план Хайка? Это ужасно. Даже если это сработает.
— Нам нужно больше информации. Жаль, я не обыскал его кабинет, — сказал Кен.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть яркий экран ноутбука.
— Я могу написать другу дома, чтобы там посмотрели что-нибудь о Хайке и Улликеми, но вряд ли они оставляли следы, — продолжал Кен. Я не слушала. Кену не нужно было знать, что я делала, особенно, если я провалюсь.
«Ты сможешь. Спокойно. Дыши».
Первый взмах кистью для кандзи «ичи» появился в голове. Нет. Я не хотела прогонять фрагмент. Я хотела испытать его. Плавно выдохнув, я заставила кандзи стать серым. Серый углубился, и кожу стало покалывать. Всю взрослую жизнь я подавляла фрагменты, пока бодрствовала. Поэтому нужно было миновать слои фильтров, чтобы повторить фрагмент.
«Вспомни кардамон. Черно-коричневые тени в коридоре. Бледную кожу женщины, ее темные волосы и выдающийся нос, перерезанную шею, откуда еще текла кровь. Бумаги в крови, рассыпанные по грязному ковру».
Фрагмент быстро проявился, и было сложно понять, как я упустила до этого его жуткую четкость, не свойственную для человека. А Хайк был человеком.