С грохотом отлетели сучья, раскололись стволы, и Рик Старый очутился в воронке листьев лесной подстилки, с забитыми землей носом и ртом, с вытаращенными глазами, глядящими вверх на корень вывороченного дуба. Рик отчаянно закашлялся, ловя ртом воздух. В оглохших ушах отдавалось лишь эхо его падения, переливающееся по лесу раскатами и возвращающееся чуть ослабевшими звуками.
"О боги и предки, будьте милостивы ко мне!" - взмолился Рик, отхаркиваясь крошками торфа и лесной подстилки.
Когда он смог прочистить дыхательные пути, лес снова вернулся к своей прежней жизни, и Рик выбрался из воронки навстречу чириканью птиц и оглушительному вою обезьян. Безуспешно попытавшись отряхнуть от штанов пятна грязи, Рик огляделся в поисках шапки.
Насмешливый хохот заставил его выгнуть ноющую шею, и в косых лучах, пробивающих лесную крышу, Рик увидел обезьяну с синим задом. Она перебрасывала его бархатную шапку с лапы на хвост, и это ее очень забавляло.
- Дай сюда, скотина! - крикнул он, отчего обезьяна еще больше развеселилась.
Схватив кусок коры, кобольд запустил им в обезьяну. Это вызвало еще более неудержимый хохот, и обезьянка рванулась прочь по верхним этажам леса, оставив Рика Старого без шапки и яростно топающим ногами.
Когда он успокоился и смог оценить положение, ярость быстро сменилась страхом. Он находился в Лесу Призраков. В этих страшных краях Светлого Берега Рик никогда не бывал, но узнал Лес по ярким описаниям ало-жемчужных грибов, яд которых был прославлен в песнях и балладах. В песнях еще говорилось, что каждому, кто окажется в этом страшном месте, лучше сразу съесть парочку смертельных грибов и умереть от судорог и лопнувших сосудов, чем встретиться с настоящим ужасом этих лесов.
Рик вспомнил обещание Азофеля: "я все время буду близко от тебя" - и пошел через ало-жемчужные грибы на поиски дерева, забравшись на которое, можно было бы высматривать Лучезарного. Огромная сикомора, покрытая мхом и лишайником, наклонилась над лесом, предоставляя возможность подняться в верхние этажи. Устроившись на скользком стволе, Рик осмотрел горизонт в надежде найти яркую сущность своего хранителя.
Но куда бы он ни глянул, сияло только солнце Светлого Берега, Извечная Звезда. Край Мира был ближайшей планетой к этому источнику света, тепла и волшебства. Отсюда, сверху, Рик видел плачущие обрывы, называемые Лабиринт Нежити. Над селитряными стенками гордо возвышались конусы вулканов, и из них вился дым, зажженный близостью Извечной Звезды, а время от времени прорывалось и пламя. В этой земле пепла смерть предлагала живым нечестивое воздаяние. Ходили слухи, будто эта высокая и голая пустыня так заряжена магией, что у здешних теней появляется физическая форма и они заново обретают жизнь смертных, которая поддерживается до тех пор, пока у них хватает Чарма.
Чарм! Как нужна была сейчас Рику Старому эта наиболее концентрированная форма волшебства. Сама по себе магия существует повсюду. Ее излучает Извечная Звезда, она расцветает в соцветиях и семенах растений, она зажигает искру жизни во всем живом. Но магия ускользает, и лишь некоторые материалы: "наговорные камни", "ведьмины стекла", редкие сплавы, называемые "колдовской металл", - могут накапливать ее в компактной и мощной субстанции, известной под именем Чарм. Чармоделы изготовляют из них талисманы и амулеты, и с их помощью можно обходиться без сна, можно несколько дней не есть и видеть то, что очень далеко.
Но у Рика не было ни амулетов, ни талисманов. Не было Чарма, была только природная магия собственного тела кобольда. К тому же он очень устал и проголодался.
Вдали что-то зашевелилось, и Рик пополз вниз, прижимаясь к ветвям. Его падение на лес всполошило стаю спрутообезьян, и зоркие серые глаза Рика видели, как они шарят щупальцами в кронах деревьях и подступаются к нему. Доносился их шумный визг.
Кобольд быстро слез со своего насеста и бросился прочь от настигающих его обезьян, устремившись в какой-то туннель в кустах. Улюлюканье обезьян приближалось, и Рик застонал, представив себе, как эти мощные щупальца отрывают у него конечности.
"Огонь!" - мелькнула мысль. "Нора!" - подумал он снова и отмахнулся от этой идеи. Спрутообезьяны без труда раскопают любую нору, которую он успеет вырыть.
Рик споткнулся о корень и, хныча, заскользил по лесной подстилке. Поднимаясь на ноги, он решился оглянуться и увидел, что чаща, куда он сбежал, вся трясется под щупальцами спрутообезьян. Их вопли били как удары.
Дико размахивая руками и вскидывая колени, кобольд помчался по лесному коридору.
- А-зо-фель! - кричал он, но одышка мешала отчетливо произнести имя. А-зо-ффф...
Широко распахнулась кора скособочившегося дерева, с размаху ударив кобольда по лицу. Он грохнулся на спину, уставившись на молодое, но шишковатое иссиня-черное лицо с зелеными пушистыми волосами и жутко холодными глазами.
Две сильные руки схватили его за рубашку, дернули вверх, к двери, сделанной в дереве. Кора за ним захлопнулась, и руки спасителя повернули Рика и пристроили у глазка потайной двери. Возбужденный от происшедшего кобольд смотрел, как оранжевые спрутообезьяны носятся возле дерева, рычат своей отвратительной пастью, обнажая черные десны и мощные клыки, барабанят щупальцами по дереву. На миг глазок закрыла алая присоска, и обезьяны исчезли.
- Если бы они нас нашли, - раздался мрачный голос за спиной у Рика, над самым ухом, - я бы скормил им тебя, а сам сбежал. Предупреждаю: я умею наносить раны не хуже, чем лечить, так что не вздумай со мной драться.
Грубые руки, подхватившие Рика с лесной подстилки, повернули его, и кобольд снова увидел перед собой то же иссиня-черное лицо с бесцветными холодными глазами и выступающими наростами. Молодое лицо было не то чтобы недобрым, но диким, с пятнами от мха и порезами от колючек. В спутанных зеленых волосах торчали веточки и травинки, глубокие носогубные складки появились будто от частого смеха. Полночный цвет лица, острые уши с пыльно-розоватыми кончиками подсказали Рику, что перед ним эльф.