И все равно еле выжил. Сотни тысяч дней понадобились мне, чтобы восстановить силу.
Словно ветерком внесло в комнату две фигуры под покрывалами. Это были целительницы из Сестричества Ведьм, одетые в традиционные серые с черным мантии — как у тех, которые ухаживали за больными и бездомными в трущобах Заксара. Они направились прямо к старику и стали успокаивать его, прижимая ему ко лбу амулеты из перьев и целебные опалы.
Даппи Хоб отмахнулся от них, и они отодвинулись, держась рядом, пока он снова не махнул рукой. Дамы под покрывалами удалились под шорох шарфов и подолов.
— Мою историю слишком долго было бы рассказывать, — тихо сказал Даппи Хоб, успокоенный действиями целительниц. — Скажу тебе вот что. Изгнанный на Темный Берег, я искал способ снова перейти Бездну и восстановить власть над своими гномами. Это стоило мне сотен тысяч дней тяжелой работы — построить волшебство, действующее через всю Бездну.
Риис стоял за спиной Даппи Хоба, и вид пятнистой лысины искушал желанием ударить. Но он снова сдержал себя и спросил:
— А почему стали бы подчиняться тебе гномы, свергшие тебя?
— Они не стали бы. Они вообще не хотели иметь со мной никакого дела. Мне надо было увеличить свою силу — и я нашел другого. Твоего учителя Кавала. Созданную тяжким трудом волшебную силу я использовал, чтобы заманить его на Темный Берег. Нет, я тогда не знал, что это будет он — просто нужен был кто-нибудь, достаточно отважный, который сумел бы добраться до Темного Берега и вернуться. Были и другие — они потерпели неудачу. Канал добился своего.
Имя Кавала заставило Котяру встрепенуться, потому что этого волшебника он глубоко уважал. Кавал служил отцу
Джиоти и пожертвовал своей жизнью и возможностью обитания в Извечной Звезде, чтобы выиграть время для других, кто выступил против Властелина Тьмы. Мысль, что Кавала использовал этот сморщенный человечек, была нестерпима.
— Я тебе не верю. Никто не может силой разума дотянуться сюда с Темного Берега.
— Ты сам поднялся сюда с Темного Берега, преследуя Кавала. — На серых щеках заиграли веселые морщинки. — Ты еще не понял? Я призвал Кавала на Темный Берег в надежде, что ты или кто-то вроде тебя в конце концов полезет за ним на Ирт. — Из сморщенных легких вылетел свистящий смешок. — Кавал учил тебя быть волхвом — это был мой план. И смерть Лары — тоже. Как ты думаешь, кто подстрекнул деревенских жителей ее убить?
— Ты хочешь заставить меня поверить, будто такая развалина, как ты, определила судьбы нас всех? — Котяра приблизился к Даппи Хобу сбоку и придвинул морду к пожелтевшему уху старика. — Ха-ха.
— Здесь, в Габагалусе, я стар, но на Темном Берегу я куда сильнее. — Голова Даппи Хоба повернулась с хрящеватым хрустом, дыры глаз бесстрастно смотрели в звериное лицо. — Чтобы управлять своими гномами, мне надо было поместить на Ирте кого-нибудь с Темного Берега, куда меня изгнали. Антенну, если тебе так понятнее.
— Правда? Что ж, значит, я — антенна. — Котяра вновь закружил на месте, морща морду от призрачного запаха гниющей плоти. — Ты обдурил Кавала и убил Лару, чтобы направить меня на Ирт, где я служил бы тебе антенной. Через меня ты посылал сообщения своим гномам. Так? — Блеснули острые кошачьи зубы. — Что ж, твоя антенна по невежеству оставила открытой Дверь в Воздухе. И сквозь эту дверь проник Властелин Тьмы. Все это время я думал, что так случилось по моей вине. Но теперь ты мне говоришь, что это ты его послал. И появление Властелина Тьмы в конечном счете — твоя вина.
— Нет. — Даппи Хоб прикрыл глаза как черепаха, что-то вспоминая. — Властелин Тьмы сам был родом с Ирга. Его звали Врэт, хотя он предпочитал называть себя Худр'Вра. — Снова резкий, скрипучий смех со свистом вырвался из впалой груди. — Нет-нет, этого напыщенного идиота я не посылал. Я послал гремлина, который сидел у него внутри, и змеедемонов, которые повиновались гремлину.
Вспомнив змеедемонов, Котяра вздрогнул.
— Значит, гибель всех жертв, все разрушения — это твоя вина?
— Это было необходимо, — шепнул скрипучий, как хруст ребер, голос. — Любое великое свершение требует крови.
Котяра подавил дрожь отвращения и встал перед стариком, стиснув когти в кулак.
— И ради каких великих свершений принес ты столько жертв?
— Сначала я послал тебя как свою антенну, Риис Морган с Темного Берега. — Еще один мучительный вздох легких, и снова ведьмы под вуалью нарисовались в люке. — Но когда ты прибыл, встреча с Извечной Звездой потрясла все твое существо. Твое волшебство — мое на самом деле — создало тебе кожу света, чтобы защитить от ее лучей в пустыне, где ты приземлился. А в качестве Котяры ты был для меня бесполезен. Так что я вынужден был послать гремлина. Когда ты его уничтожил, ты сбросил кожу света. Ты снова стал Риисом, и гремлин был больше не нужен. Моей антенной стал служить ты. А мне только это и было нужно — вернуть себе гномов. — Старик судорожно дышал, прижав к горлу искривленную руку. — И не дерзай спрашивать меня зачем. Ты это узнаешь — в свое время… время… время… время надо сейчас использовать очень мудро
Ведьмы подплыли ближе, успокаивая переутомленного хозяина. Сквозь вуали они бросали неодобрительные взгляды на Котяру.
— Хватит! — зарычал Котяра, и они отступили, чертя в воздухе защитные знаки между Котярой и собой. — Кто этот старик? Отвечайте!
Ведьмы молча пятились.
— Они отвечают только мне, — шепнул Даппи Хоб.
— Ты мне не нравишься, старик. — Прижавшись к земле по тигриному, Котяра оказался перед креслом сморщенного старика. — Ты говоришь, что убил Лару, и я хочу об этом знать подробнее. И хочу знать, кто ты. — Зловещие звезды вспыхнули в раскосых глазах, вытянутая лапа вцепилась когтями в рубашку старика. — И ты мне расскажешь.
Котяра оторвал от кресла тело старика, невесомое как пичуга, и пол ушел у него из-под ног, а сам он беспомощно повис в когтях мохнатого широкоплечего человека с зелеными змеиными глазами. Он из тела Даппи Хоба глядел на собственные звериные метки. А из-за этих зловещих зеленых глаз злорадно глядел на него Даппи Хоб.
— Теперь ты мой, Риис Морган. — Голос Котяры произносил слова Даппи Хоба, и старческое тело бескостно болталось в когтистых лапах. — Проснись — и помни!
Крик перешел в оглушительный рев. Котяра почувствовал, как его сознание отделяется от истрепанного тела, где оно помещалось. Улетая в Великое Молчание, откуда все вышло, Котяра вспомнил Рииса. Все воспоминания вернулись оттуда, где плетутся сны, и он вспомнил, как пытался исцелить Лару от боли — от ран, в которых чувствовал себя виноватым. И эта боль снова обратила его в Котяру.
Воспоминания растекались, как ударившаяся о берег волна. Общее сознание Котяры и Рииса дрожало в Великом Молчании перед черной тьмой Даппи Хоба. С телепатическим жаром открылась жизнь почитателя дьявола.
Он помнил теперь, как рос здесь, в Габагалусе, два с лишним миллиона дней тому назад, был сыном фермера, выращивающего сусло. Как в молодости выучился на ракетного пилота, искал счастья за пределами планеты, исследуя опасные миры, ближайшие к Извечной Звезде, где мало кто осмеливался бродить. Коварные межзвездные течения выбросили его на Край Мира, в гущу спрутообезьян и грибов с ядовитыми спорами. Он пропал бы там, как и многие незадачливые путешественники, если бы не демон из Горнего Воздуха. Дьявол эфира поселился в обломках ракеты, и случайно — по мановению ловкой руки слепого бога Случая — мешанина разбитой оптики приборов оказалась великолепным приемником света Чарма от Извечной Звезды и эфирных форм из Горнего Воздуха — короны Звезды.
Именно этот демон научил Даппи Хоба строить из осколков линз уловители душ. Прислушиваясь к голосу, шептавшему у него в голове, когда он смотрел в призматические осколки, саламандроподобный исследователь из Габагалуса, застрявший на Краю Мира, стал одержим демоном из Горнего Воздуха.
Эфирные дьяволы состоят из Чарма Извечной Звезды и из темноты, что поглощает ее свет. Они — разумы, бестелесны, клубятся рядом и сквозь друг друга. Но если им удается найти путь к физической форме, ими овладевает голод.