Однако, хотя было зверски тяжело и далёкая теперь жизнь на родине казалась раем, Ю не унывал: жалобы некоторых из свободных на тяжести нового бытия слышались ему шуткой, да и наставления Гаврилы не прошли даром; когда вокруг оказались сплошь новые лица Ю обнаружил в себе невиданную до того смелость огрызаться, да ещё как! Однажды даже, когда два вчерашних валуя затеяли лишить его ужина, Ю взялся с ними драться и все решили, будто он первый начал! Потом ему всыпали десять палок, однако Ю оказался горд собой – впервые за долгое время.
Но это касалось только людей его круга. Всякие старшие, начиная с дружинников, естественно, помыкали Ю как вздумается и за человека его не считали.
Да всё это серость, простонародье… Погляди на одного и видел всех. Однако оказались среди этих ровных, как в заборе, досочек и фигуры особенные… Начать хотя бы с заезжего лекаря, который просил, чтобы к нему обращались просто – Старик. Может у него и было имя, но Ю его быстро забыл. За два месяца «Старик» и этот старик так тесно переплелись в сознании парня, что если бы кто-то по-другому к нему обратился, Ю бы просто не воспринял это всерьёз.
Сам ктитор Борис частенько бывал в лагере то с проверкой, то случайно по какому-то наитию. Не брезговали иногда понюхать пыли и его сыновья: старший, примерно одногодка Ю, Диг, и младший Найг.
Каким-то образом среди деревенских любителей тушёной капусты затесался аж целый гез, Селен – воин необычайно могучий, маг-силач. А ещё в лагерь почти своей волей переехал ктиторский гах Лег, которого Борис, как он сам сказал, «вывел в поле, пока суетно».
В прошлой жизни из чего-то особенного Ю наблюдал только корову Любу да гаха Пита, мага-крикуна; он и представить не мог, что увидит столько редкостей, да ещё вместе!
А если гадать, кто из них необычней… Вот например Старик – хоть и Старик, но будто вовсе не старик… Он оказался в лагере ополченцев завербованным гостем; вроде как проезжал мимо, не успел вовремя сообразить, куда попал и был «нанят» Борисом на время усобицы. Вечно в своём дорожном плаще с капюшоном, причём так сразу и не скажешь, что под тканью немощное тело. Бородка у него ровная, чёрная, а челюсть – хоть конь лягай! Настоящая наковальня! Однако самое поразительное Ю обнаружил позже: время от времени замечая, что парень ходит в синяках, Старик подзывал его и просто так давал лечебные мази, а иногда и что-нибудь вкусненькое! В редкие моменты между ними даже случались короткие беседы, и хотя Старик старался казаться нейтральным, всё равно что-нибудь особенное у него проскальзывало:
– Используют людей, проклятые рвачи… Неразвитая формация… Мало грамотных, надо больше и намного; желательно все… Всю систему менять, иначе…
Частенько Ю ловил себя, что не то, что сути высказанного, а и смысла некоторых отдельных слов, которые походя роняет этот человек, он не понимает.
Что касается Бориса – ну ктитор и есть ктитор. Выше только какой-нибудь патитор или вообще индрик, но они не здесь. Борис мог бы быть одноруким одноногим одноглазым развратником с мордой зверя и всё равно к нему было бы особенное отношение. Разумеется – коли владеешь целым городом… Ну а Диг – его почти полная копия. Вот прямо сейчас посади его на ктиторский престол – не поменяется ничего. Единственное, что его от отца, кроме молодости и титула отличает, это особая сабля, напитанная волшебным ядом. Ю сам видел, как однажды Диг слегка порезал приблудную собаку, буквально царапнул – и та издохла в минуту, страшно почернев!
И как он сам её касаться не боится?!
Но ктитор Борис и его старший, Диг – они, можно сказать, два сапога пара. Младшенький же, двенадцатилетний Найг – товар совершенно штучный. Начинающий маг-телекинетик (Ю так и не понял этого слова, но то, что Найг умеет, уже не раз на себе чувствовал), надежда отца, талант… а ещё негодяй, каких Ю в жизни не видывал! Не проходило и дня, чтобы кто-то от него не потерпел. Ю самому частенько попадало, что в крепости, что даже в лагере, где Найг появлялся реже. Завяжет, бывало, с тобой монолог, вроде как ни о чём… и начинает потихоньку издеваться, а все вокруг смотрят и подыгрывают; хорошо, что сегодня не они… ведь может и прибить! Ну а попасться Найгу под сердитую руку – точно смертный приговор. При его появлении нервничают даже ветераны-дружинники и Ю мог бы поклясться – далеко не только от того, кто Найгов папочка.