Отдышавшись, я кое-как поднялась и на подгибающихся ногах добрела до дверей квартиры. Сначала чужие сны, потом чужие видения – у меня не получалось признать их своими, не было никогда со мной такого, не было, и все тут – и значит, они никак не могут быть моими!
Дома на меня налетели сначала бодрящий запах кофе, потом взволнованный голос Иван Сергеича:
– Женечка, все в порядке?
Что-то он начал чувствительно утомлять меня своей заботой, все-таки привыкла я жить одна и обходиться своими силами во всех делах.
– В порядке, – процедила я сквозь зубы, хватаясь за чашку.
Кофе был бесподобным, ну не могу я долго сердиться, когда меня такой вкуснятиной угощают. Ладно, потерплю еще…
– С тобой ничего не случилось? – продолжался допрос.
– Да что со мной могло случиться? Видишь, привели живой и здоровой, – отмахнулась я. – Кстати, дорогой, это ты настучал, что я из дома ушла?
– Передвижения всех жителей регистрируются центральным пультом управления жизнедеятельности города, так везде принято, – в его голосе прозвучали удивленные интонации, как при встрече с полным профаном, – исключительно в целях безопасности каждого жителя.
Я тяжело вздохнула:
– Что же, теперь и целоваться при луне придется под присмотром? Хорошенькие дела!
Иван Сергеич ненадолго задумался, как человек, подбирающий подходящие аргументы, потом усмехнулся:
– Я понял, вы просто не привыкли! Женечка, дорогая, никто не будет мешать вам целоваться, пока отсутствует опасность для жизни.
– И то ладно, – фыркнула я. – Все, спать пошла, устала.
Завалившись на диван, я вспоминала увиденное на прогулке и после. Наверное, мне еще много чему придется удивляться, и мне вдруг показалось, что это, пожалуй, все-таки к лучшему.
– А ничего скафандр попался, симпатичный, – подумала я, засыпая.
Всю ночь мне снилось черное облако в виде крокодила, которое неторопливо подползало к Альтаиру и широко разевало огромную пасть, чтобы проглотить его. Утром я не сразу открыла глаза, вспомнив, что сегодня мне предстоит очередная дегустация. Надоело уже. Вспомнила свою ночную прогулку. Надо же, обошлось без последствий. Открыла глаза…
Да? Без последствий? В таком случае, где я, собственно, нахожусь? Серый потолок, серые стены без окон, просторная голая комната. Только в углу здоровенное лежбище, на котором горизонтально располагается моя собственная персона, индивидуум номер двести пятьдесят шесть четыреста восемьдесят пять. Догулялась… Тюрьма? Психушка?
– А где окна? – громко спросила я, терять все равно было нечего.
– Их нет, но если они вам необходимы, можно организовать имитацию, – негромко произнес строгий голос.
– А что же я сквозь имитацию увижу? – сердито буркнула я, сползая с лежбища.
– Все, что захотите, – бесстрастно уточнил тот же голос. – От обыденного вида планеты Земля внизу до изумительных видов фантастических ледников Агоу тринадцатой планеты системы Проксимы Центавра.
И этот болтун, подумала я, да еще и шовинист, Земля ему, видите ли, не нравится. Но сказала совсем другое:
– Давайте обыденный, может, хоть пойму, где я.
– Вы могли бы просто спросить у меня, – проворчал голос. – Все равно не сообразите, где находитесь. Вот вам ваше окно, смотрите.
Нахал и наглец! Ничего себе манеры. Хотя если бы у меня в доме обнаружился некто незнакомый да начал бы права качать, я бы… Познакомиться с ним поближе, что ли?
Я посмотрела на огромное окно, занявшее почти всю стену. Да, он прав, не соображу. Вокруг, до самого горизонта, была вода, сплошная вода и только вода. Море? Океан? Еще и погода мерзкая, штормит, солнца не видно. И совершенно неясно, на каком этаже располагается моя комната – слишком высоко.
– Простите, а вы кто?
– Управляющий вашим домом, – с ледяным достоинством сообщил голос. – В мои обязанности входит исполнение любых ваших желаний, доступных моим возможностям.
Вот так вот, кратко и понятно. Остается разобраться, чего я хочу, и чего он может.
– Домом или тюрьмой? – для начала уточнила я.
– Домом, – настаивал голос. – Меня зовут Джошуа, к вашему сведению. Кто вы, я знаю. Не угодно ли нам перейти на «ты» для упрощения отношений, Евгения?
– Угодно, – вздохнула я. – Но почему из этого так называемого дома некуда выйти?
– Ты выйдешь отсюда, когда закончится программа твоей подготовки.
– Какой еще подготовки? К чему? Или это значит, что мне полностью промоют мозги?
– Евгения, твои социальные установки невыносимы, – с легкой брезгливостью заметил Джошуа. – О программе ты узнаешь у своего руководителя. А я расскажу о доме, в котором тебе придется некоторое время прожить. Пойдем.