Остальные соглашались, кивали и еще сильнее били себя ладонями в грудь.
Щеки у Алис горели, ее распирало от жгучего гнева. Но гнев тут же уступал место чувству стыда. Кто, как не сама Алис, привлек внимание Зверя? Это она бродила посреди ночи, это до нее дотрагивались пожирательницы душ. Она по-прежнему чувствовала прикосновения их рук на плечах, вспоминала некую связь между ними, проходившую сквозь нее от одной руки к другой. Она подумала тогда, что они красивые. И до сих пор так считала. А ведь эти существа убили ее маму и папу. Существа, прикоснувшиеся к ней и оставившие ее в живых.
– Чем они могли там заниматься в лесу? – выступила одна из женщин. – Развлекались со Зверем, вот чем.
За столом воцарилась полная тишина.
– Мистрис Харди, – темные глазки мистрис Фаган заледенели, – мы, ведомые Добрым Пастырем праведники, этого знать не можем, не так ли?
Последовало согласное бормотание, после чего внимание присутствующих переключилось на чай с лепешками.
Пока женщины вели разговоры, Алис молчала, но глаза ее были широко раскрыты, и она внимательно слушала, навострив уши, в точности как ее учил Паул. Она всматривалась в лицо Матери, по-прежнему неподвижное. Алис уже понимала, что Мать не одурачишь такими разговорами. Но если бы Мать знала, что Алис сделала – вернее, не сделала – в ту ночь, когда пришли пожиратели душ… Ладно, Алис отбросит прочь эту мысль. Она скоро переселится в Лэйкс, так или иначе переселится, убеждала она саму себя. И тогда ей не будет дела до здешних святош.
Прошло совсем немного времени после переселения детей Гвениса в Дефаид, и однажды Отец вернулся домой рано и объявил Матери и Алис, что верховный старейшина желает побеседовать с девочкой. Отец отвел девочку к старейшине, в самый большой дом в центре деревни, с широким побеленным крыльцом и яблоней в саду прямо во дворе. Верховный старейшина сам открыл дверь, и оказалось, что Алис впервые смотрит прямо на него. У старейшины был крупный ястребиный нос, и первое, что бросилось Алис в глаза, когда она подняла на него взгляд, это глубокая чернота у него в ноздрях.
Верховный старейшина провел Отца и Алис через прихожую прямо в безукоризненно чистую комнату, где стоял массивный, натертый до блеска деревянный стол. На столе лежала большая книга, а рядом стояло широкое кресло. Другой мебели в комнате не было.
– Дитя, – обратился к ней верховный старейшина, – тебе известно, почему ты здесь?
Алис не поняла, счел ли он ее маленькой глупышкой, неспособной понять, почему она вообще оказалась в Дефаиде, или имел в виду сегодняшний день. Она выбрала простой вариант:
– Отец сказал, что вы хотите меня видеть.
– А ты знаешь почему? – спросил верховный старейшина.
Алис покосилась на Отца, но он смотрел себе под ноги.
– Я… Я не знаю, – ответила Алис.
– Потому, дитя, что ты единственная, кто не спал, верно? Так нам рассказал торговец – тот, что привез тебя сюда. Он обнаружил, что ты гуляешь, в то время как остальные жители Гвениса были либо мертвы, либо спали. Это правда, или торговец солгал?
Алис напряженно соображала, какой ответ предпочел бы Паул. И пришла к выводу: чем меньше она скажет, тем будет лучше для Паула и для нее.
– Ага, я не спала.
– Почему же?
– Потому что я вообще не сплю. Я никогда не сплю.
– И родители позволяли тебе бродить по ночам?
Алис вспомнились женщины вокруг стола. Как же им хотелось узнать, чем жители Гвениса навлекли на себя беду! Алис почувствовала, что где-то в глубине ее существа крохотные семена обиды пустили ростки и расцвели пышным цветом. Невыносимо, чтобы этот огромный черно-белый человек со своими огромными черными ноздрями плохо подумал о маме и папе.
– Нет, – заявила Алис.
Черные брови верховного старейшины сошлись в одну сплошную линию, и Алис поняла, что говорит слишком громко. Она попыталась усмирить колотящееся сердце.
– Они не разрешали, а я все равно гуляла. Но только в тот раз.
– Непослушное дитя, – проворчал верховный старейшина. – Придется заняться твоим воспитанием. Ты слышишь, брат Аргайл? Вы с мистрис Аргайл должны понять, что это малолетнее чадо нуждается в самом тщательном присмотре.
– Ага, – отозвался Отец, – мы присмотрим.
– И что же ты видела, когда бродила ночью, Алис? – Верховный старейшина смотрел на нее сверху вниз, и девочка, не выдержав его взгляда, потупилась.