Алис и сама не знала, что доставляет ей больше неприятных чувств: любопытство деревенских или странное благоговение, выказываемое ей детьми Гвениса. Они смотрели на нее как на существо другого порядка. Как если бы она знала нечто такое, чего не знали они: нечто очень важное. Они хотели понять, что произошло с их родителями, и верили, что Алис способна им помочь. Из-за этого Алис на них иногда злилась, потому что на самом деле она была такая же, как они, разве нет? Она, как и они, потеряла маму и папу. И ей всего семь лет. Что она знает? Но с другой стороны, все, что она говорила себе и им, было неправдой. Просто ей так было легче продолжать притворяться хорошей. Потому что на самом деле Алис знала кое-что про ту ужасную ночь, и постоянно, что бы она ни делала – вставала по утрам, ела, умывалась или работала, – она ощущала эту тяжесть отличия от других. Она не переставала жалеть, что вылезла в ту ночь из постели. Не прояви она такое непослушание, была бы сейчас наравне со всеми детьми Гвениса. Такая же сирота, как они, но, по крайней мере, не испорченная. «Если я и особенная, – говорила себе Алис, – это потому, что во мне есть нечто ужасно неправильное».
Алис брела по лесу, углубляясь все дальше.
Старейшины уверяли, что в лесу полно злых существ, исчадий Зверя. Но Алис, окруженная со всех сторон стволами деревьев и их напоминающими простертые руки ветвями, могла думать только о тех женщинах-деревьях – пожирательницах душ. Они явились ей той ночью и говорили с ней. Алис оглянулась по сторонам. Ей вдруг пришло в голову, что они могут быть поблизости, просто чуть дальше, чуть глубже в лесу. Может быть, сегодня они опять найдут ее. Или она снова найдет их. От этой мысли Алис должна была бы затрепетать и броситься бежать сломя голову. Но их чары притягивали ее. И это было страшно. Наверное, в этом подтверждение, что она плохая. Но она чувствовала смутную уверенность, что, если она увидит их, ей раз и навсегда станет понятно, кто она такая. Мама рассказывала ей про испытание водой, которым определяли ведьму. Если обвиненная в колдовстве тонула, значит, она добропорядочная женщина. А если выплывала, значит, ведьма. Алис подумала, что к ней тоже можно применить такое испытание. Если она встретит пожирателей душ и они ее убьют, значит, она такая же хорошая, как мама и папа. А если не убьют, значит, она плохая. Ужасно быть плохой. Но, по крайней мере, она будет знать точно. Если она плохая, ей не суждено жить с торговцами, даже если они примут ее. Только они ее не примут. Точно не примут, если будут знать. Поэтому, вместо того чтобы жить в Лэйксе, она найдет себе пещеру в горах. По ночам будет разводить огонь и питаться ягодами и грибами. Ей представилось, как она, подобно древесным женщинам, живет в пещере. Может быть, тогда ее глаза станут больше и засверкают, как у них.
При этой мысли в голове у нее мелькнуло опасение. Ведь она, может быть, не готова еще жить в пещере. Пока, во всяком случае.
Сердце Алис забилось чаще. Пора возвращаться, сказала она себе. Однажды она снова придет сюда. Да-да. Однажды.
Она замедлила ход и почти остановилась, а потом прямо перед собой увидела розоватый ком посреди мшистой зеленой массы – это были крупные грибы, и их оказалось столько, что она могла наполнить корзинку доверху. Они выглядели добродушно и приветливо: именно такие грибы хорошие девочки приносят домой. И хотя Алис все еще была обижена на Мать и Отца, она решила, что грибы им понравятся. Алис перепрыгнула через ветки, опустилась на колени и начал срезать грибы ножом.
– Что ты такое?
Алис выпрямилась и встала. Голос звучал у нее в голове, но это был не ее голос.
– Что ты такое?
Алис стало не по себе, она оглянулась по сторонам, но голос теперь звучал еще и где-то в груди. Однако среди зелени и деревьев никого не было, никто не говорил с ней. Затем она уловила какое-то движение. Ей бы убежать, но она уже не помнила, какой дорогой пришла. А то, что шевелилось там, в глубине леса, было сразу везде – перед ней, справа, сзади.
– А что ты такое? – произнесла Алис в воздух, обращаясь к лесу и к неведомому существу, мелькнувшему среди деревьев.
Как только слова сорвались с ее губ, нечто остановилось, и Алис поняла, где оно находится. Прямо перед ней росло дерево, и в его ствол, подобно виноградным плетям, вцепились десять черных когтей. Как будто почувствовав, что его обнаружили, существо мгновенно втянуло когти. Теперь Алис не слышала больше ничего, кроме собственного дыхания.