Она остановилась, потому что больше не могла бежать, и тут кое-что услышала: у нее за спиной стучали колеса вроде тех, что бывают у фургонов кочующих торговцев. Алис резко повернулась и увидела крытую повозку, запряженную двумя серыми лошадьми, которыми управлял какой-то человек.
На нем была шляпа с широкими полями, надвинутая по самые брови; длинные рыжие волосы развевались за плечами, как крылья птицы. Повозка направлялась в сторону ее деревни Гвенис[4]Увидев Алис, возница натянул поводья, и лошади остановились.
– Здоро́во, девчушка, – сказал человек в шляпе. – Далековато ты забрела от дома.
– Ага, – откликнулась Алис. – Но теперь уже бегу назад.
– Нет смысла бежать. Забирайся в фургон, я тебя довезу. Только дорогу укажи.
Алис подошла к повозке и посмотрела на седока. Глаза у него были темно-зеленые, как мох, волосы рыжие, а в бороде мелькали седые пряди. Он улыбнулся. Лицо у него было доброе, на такое приятно смотреть.
– Ага, хорошо, – ответила девочка.
Возница протянул ей руку, и она устроилась рядом с ним на сиденье.
– Меня зовут Алис, – сообщила она.
Человек приподнял шляпу:
– А я Паул, красавица Алис.
Тут девочка улыбнулась. Какой славный человек. Приятно, когда тебя называют красавицей. Будто в сказке.
– Мой дом вон там, третий слева, за кузницей, – объяснила Алис. – Мама и папа наверняка ужасно тревожатся за меня, поэтому я хотела бы попасть домой как можно быстрее, если ты не против.
Паул кивнул и подмигнул ей, как будто у них появился общий секрет.
Когда они подъехали ближе, Алис стало не по себе. Она уже не знала, чего боится больше – гнева мамы с папой или этого странного колдовского безмолвия, будто накрывшего всю деревню.
– Странные дела, а? – заметил Паул. – Как-то уж очень тихо.
– Ага, – согласилась Алис. – Это, наверное, потому что вся скотина у нас умерла, вот и все.
Рыжие брови Паула поползли вверх.
– Так-таки и вся?
– Ага, пришли волки и съели всю живность.
Паул присвистнул:
– Вот дела! Неудивительно, что здесь так тихо. – Он покачал головой: – Никогда не слышал ничего подобного. А разве двери в хлевах не были заперты? И в курятниках?
– Были-были, – ответила Алис.
– Тогда как же, по-твоему, волки добрались до скотины?
– Верховный старейшина говорит, что это работа Зверя, – пояснила Алис.
Паул задумчиво посмотрел на нее:
– Никогда не встречал волка, который исполнял бы приказы. А ты?
Алис покачала головой:
– Я вообще ни одного волка в жизни не встречала.
– Ни разу? Тогда я вот что тебе скажу: не бывает такого, чтобы волк взял и открыл дверь хлева. – Тут Паул прищелкнул языком: – Ох, моя Бети меня не похвалит. – Он бросил взгляд на Алис и добавил: – Бети – это моя жена.
– С чего же ей злиться на тебя?
– Раз в Гвенисе пала вся живность, народ тут наверняка приуныл, а унылым людям не до покупок. Я ведь торговец, моя красавица, и мне надо продавать свой товар. Этим я зарабатываю на хлеб. А если я вернусь домой, в Лэйкс[5]с пустыми руками… ну, я уже сказал, моя Бети устроит мне головомойку.
– Вот как, – протянула Алис.
Все это мало для нее значило. Она знала, что до Лэйкса очень далеко и народ там живет странный. Тамошние обитатели забавно одеваются и не расчесывают волосы. Слышала она про них и другие вещи, о которых взрослые говорили вполголоса, себе под нос, когда думали, что их не слышат. Вещи, которых Алис толком не понимала. Но сейчас она только и мечтала попасть домой. Ей ужасно хотелось пи́сать, и чем больше она думала о том, что скажут мама и папа, тем больше боялась, что не сдержится и помочится прямо в повозке.
– Приехали, – сказала наконец Алис. – Это здесь.
Паул подъехал к самому крыльцу, но Алис внезапно расхотелось вылезать из фургона. Ей вдруг стало ясно, что в дом лучше не входить. Острое предчувствие, возникшее глубоко внутри, придавило ее к сиденью.
– Хочешь, я пойду с тобой, дочка? Чтоб тебе полегче было с мамкой-папкой?
– Ага, – сказала Алис. – Наверное.
Но на самом деле Алис хотела совсем другого. Она хотела оставить все как есть, а в дом не заходить совсем. Но Паул уже выбрался наружу и снял ее с повозки, а потом постучал в дверь дома.