Выбрать главу

Полицейские прибыли в больницу практически одновременно с нами, пока Себастьяна везли в “травму”, у него всё спрашивали какие-то вопросы. Падре и рад бы ответить, но у него дико болела голова, да к тому же ещё врачи мельтешили у него над головой.

В конце концов, врач-командир бригады медиков остановил двух назойливых детективов и попросил подождать в приёмной, пока они будут осматривать пациента. Они согласились и начали опрашивать меня…

… Я без зазрения совести соврала, что в церковь я зашла, чтобы извиниться перед падре за тот инцидент в доме семьи Глау. Когда пришла, то увидела, что исповедальня открыта, ну, и из любопытства приоткрыла дверь чуть шире. Там я увидела окровавленного священника и сразу же вызвала скорую помощь и полицию.

Коллеги сделали вид, что поверили мне, но сейчас мне это было не столь важно, поскольку я очень сильно боялась за святого отца.

— Лара, привет, — услышала я недоуменный, но знакомый голос.

— Привет, Глен, — поприветствовала я своего напарника.

Он хорошо выглядел, весь сиял, как начищенное блюдо. Только рука у него была забинтована и висела на специальной петле, чтобы не тревожить повреждённую конечность.

— Это что такое? Ты где умудрился руку сломать? – не понимала я.

— Да всё в порядке, просто мне та тварь сухожилия перебила, нормально рукой вот двигать не могу. Врачи сказали, что теперь моей руке нужен исключительно покой, пока ткани не восстановятся, — пояснил мне Глен.

— Это хорошо, а то и так неприятностей хватает, — сказала я, тяжело вздохнув.

— А что случилось?

— Себастьяна пытались убить, — отвечала я.

— Как? Когда? – удивился и испугался тот.

— Полчаса назад. Я нашла его в исповедальне, окровавленного, с большой шишкой на голове. Его привезли в отделение травматологии, сейчас сделают рентген и осмотрят его, — сказала я.

— Он не сильно пострадал?

— Нет, но скорее всего у него сотрясение мозга и поверхностная рана на шее, — отвечала я. – Но есть и плюс. Наш падре смог ударить нападавшего шилом и ранить его, будем надеяться, что сюда или в ближайшую больницу обратиться человек с колотой раной. А если нет, то крови было достаточно, чтобы выделить ДНК, может, удастся и установить личность нашего загадочного убийцы.

— При условии, что он есть в наших базах данных, — уточнил Глен.

Да уж, а я была уверена, что Натана в базах данных нет. Он был слишком хитёр и слишком умён, чтобы попасться в руки простого полицейского.

— Ладно, я пойду выписываться. Если понадобиться моя помощь, то ты знаешь телефон, — сказал мне напарник.

— Спасибо, Глен, — поблагодарила я, провожая мужчину взглядом.

Тут из отделения вышел врач, который и осматривал Себастьяна.

— Док, ну, как он? – спросила я, обеспокоенно.

— Крепкий нам попался святой отец, — с ухмылкой сказал тот. – Гематома на голове есть, но сотрясения мозга не наблюдается. И ему очень повезло. Если бы нож углубился в шею ещё на полмиллиметра, то ему бы задели артерию, а так с ним всё в порядке, других повреждений не наблюдается. Мы выпишем ему необходимые лекарства, а потом можем отпустить.

— А я могу с ним увидеться? – спросила я.

— Пожалуйста, правда, сейчас там ваши коллеги и они его допрашивают…

— Ничего, я подожду, — сказала я.

Долго ждать не пришлось, я поскучала буквально полчаса. За это время я успела почитать местную газету, не торопясь выпить чашку кофе, даже перекинуться парой слов с медсестрой, которая жаловалась на своего буйного соседа. Естественно, я покивала, согласилась с ней, что таких только в тюрьму сажать, но активного участия в беседе не принимала. Медсестра оставила меня, видя, что я особого интереса к ней не проявляю, и ушла по своим делам.

Когда мои коллеги вышли из палаты падре, я чуть ли не бегом направилась к нему. К моему удивлению, священник одевал свой черный пиджак и готовился покинуть палату.

— А не рановато ли? – удивилась я.

— Нисколько, — спокойно сказал он. – Сотрясения у меня нет, а рану можно и в домашних условиях обрабатывать. Шея, правда, болит сильно, но это можно пережить.

— А спина, значит, у тебя не болит? – вспомнила я день, когда нашла его с исполосованной спиной.

— Нет, не болит, но жутко чешется. Заживает, — говорил он мне, улыбаясь.

— Ты его хоть разглядел? – спросила я.

— Нет, я на него не смотрел, я сидел к нему боком и только слушал, — сказал он, присаживаясь на кровать.

— То есть абсолютно ничего? – спрашивала я.

— Нет, помню только легкий запах сосновой смолы, может, освежителем воздуха пользовался, — предположил он. – Запах был едва ощутим, но он очень сильно выделялся на фоне запаха ладана и расплавленного воска.

— Понятно, значит, ничего существенного, — сделала я умозаключение я, раздосадовано.

— А у тебя что?

— Ну, я смогла добыть список, который есть у Натана. Смогла исключить большую часть, но всё равно осталось около двадцати имен. А как вычислить его следующую жертву, — понятия не имею, — говорила я, садясь на стул.

— Давай поедем в церковь и подумаем вместе. Здесь слишком много лишних ушей. И, я не сомневаюсь, что у больничных стен найдутся не только уши, но и глаза.

— С этим я согласна. Но только придётся идти пешком, моя машина осталась у церкви, а ребята из скорой помощи не таксисты, — усмехнулась я.

— Вот и пройдёмся, может, придумаем чего-нибудь.

На том мы и решили. Себастьяну выписали необходимые лекарства, их оказалось не так много, и всех их можно было купить в местной аптеке. Однако, падре не стал покупать выписанные антибиотики, мотивируя тем, что все деньги остались в его комнате, с собой он носил только минимальную сумму, а её не хватит.

Я не стала его разубеждать, — не хочет не надо! Я сама не люблю все эти таблетки, уколы и прочую ересь. Да и вообще врачей не люблю, хотя я к ним и не обращалась… с тех пор, как на мне поставили эти треклятые татуировки.

— А можно вопрос? – спросил вдруг Себастьян, когда мы оказались на улице и пошли к церкви.

— Спрашивай, — ответила я, погруженная в свои мысли.

— Что означает твоя татуировка?

— В смысле? – не поняла я.

— Ну, у некоторых, таких как ты, всегда разное количество цветов, то два, то три, а может и больше или меньше. Что означает это количество?

— А, ты об этом! – дошло до меня. – Количество цветов означает только лишь пределы твоих возможностей на данный момент времени. А так же максимальное количество душ, которые ты можешь в себе носить одновременно.

— То есть у вас есть и определённый предел?

— Да, как и у всего живого. Нарушать этот предел нельзя, но совершенствоваться можно. Я не знаю, как Пожиратели Душ увеличивают свои силы, мне не успели это объяснить, — говорила я, понурив голову.

— Лара, — сказал вдруг он с укором, остановившись и посмотрев мне в глаза, — я ни в чем тебя не виню. Ты не виновата, что такой родилась. Так зачем чувствовать свои вину за те знания, которые у тебя есть?

— Потому что, они возвращают меня к действительности, — горько отвечала я. – Я десять лет старалась забыть об этом, запихнуть все эти воспоминания, эту часть меня в самый тёмный угол своей души, запереть на десяток замков и выкинуть ключи, чтобы никогда больше не открывать эту дверь… Но теперь, когда Натан вернулся, эта дверь открылась сама собой… Я хотела убежать…

— А может Бог дает тебе знать, что не нужно бежать, а нужно сражаться? – спросил он, своим ледяным и не знающим компромисса голосом.

Я недоумённо посмотрела на него. Вот как он это делает? Только что, добрый, участливый, всепонимающий, и тут бац!.. Лёд, могильный холод и твёрдая уверенность в своей правоте.

— Он сильнее меня, Себастьян, — утвердила я. – Даже если я напитаюсь душами, я не смогу его остановить. Все эти годы он тренировался, совершенствовался. А я… я до смерти боюсь этого своего «дара» и я не развивала его. Даже если я смогу хоть как-то ему противостоять… На его стороне опыт, знания и огромная сила. А учитывая, что он ещё и не в своём уме… На его татуировке семь цветов, — самое большое количество, которое только есть…