- Сейчас всё увидите, - просиял маг и ткнул узловатым пальцем на рать Пожирателей.
Канцлер и колдунья, от которых так и веяло прожитыми годами, подошли к парапету и уставились на запруженную жуками равнину. Молчаливая армия хитиновых бойцов, солдат, готовых снести на своём пути любую преграду.
Сердце волшебника отмеряло каждую секунду. Сейчас. Сейчас. Сейчас...
Чернильно-чёрная матка Пожирателей вскинула голову и пронзительно завизжала. В разинутую пасть легко уместилась бы телега.
По морю хитина прямиком к стенам столицы прокатилась волна.
Дважды ударило сердце Багдассара. И он получил в лицо воздушным кулаком. Из носа потекла юшка. Из глаз брызнули слёзы. Да разве это проблема? Чародей зашёлся в хохоте.
Визг матки вознёсся ещё выше на несколько нот.
Стражники на парапетах заткнули уши. У некоторых между пальцев потекла кровь. Моложавый вояка застонал и согнулся будто из-за желудочных коликов.
Волна повторно всколыхнула жуков. Один из них подпрыгнул на месте. Из расколовшегося панциря прыснула сукровица.
- Вот оно... - с благоговением проговорил Багдассар.
Хануман и Сулимма прикипели взглядами.
Второй жук разорвался на куски. Третий. Четвёртый... Десятый... Двадцатый... Несметное полчище гибло. Обляпанные сукровицей трупы таяли как снег под палящим солнцем.
Матка взвыла и взмахнула шипастой лапой. Троих искалеченных Пожирателей отбросило на шеренгу сородичей и поволокло вглубь орды. Затрещали ломаемые конечности и панцири. Фейерверк жёлтой сукровицы окрасил вечернее небо. Посреди трёх просек, в жиже и буреломе хитина, ещё шевелились жвала и лапы.
Багдассар небрежно рукавом вытер с усов юшку и затрясся от возбуждения. Он вглядывался вдаль, наслаждаясь и упиваясь гибелью жучья и собственным величием. Ветерок приятно холодил лицо, разглаживал морщинки в уголках глаз.
К ошарашенным защитникам столицы вернулся дар речи. Радостные крики понеслись над Иррионой.
Десятки, сотни жуков взрывались и истаивали, наполняя вонью вечернюю прохладу.
Матка пьяно пошатнулась и покосилась. Её хитиновое тело потускнело и рвалось вроде старое платье. От хвоста до морды прошила конвульсия. Бестия, однако, не собиралась сдаваться. Всё ещё покачивалась.
Багдассар до боли в скулах стискивал челюсти. Рядом сопел канцлер и, щёлкая языком, скребла подбородок Видящая.
Из разинутой пасти матки вместе с рёвом полетели осколки зубов. Под шипастыми лапами застонал воздух. И бестия захлебнулась собственной сукровицей.
На бастионах ликовали солдаты. В воздух триумфально палили мушкетёры. Маги и технологи обнимались как дети. Взрыкивали и зубасто улыбались оборотни.
Несметная рать увядала прямо на глазах. Под пенящейся сукровицей расползались размякшие панцири. Истончались дрыгающиеся лапы. Полопались и скукожились фасеточные буркалы. Ещё недавно смертельно опасные жвала сейчас обламывались под своим весом.
Вскоре о полчище жутких насекомых напоминали только зловонные охристые лужицы и землисто-серая шелуха матки.
- Ну как, уважаемые? - торжествующий Багдассар посмотрел на канцлера и колдунью. - Убедились теперь - насколько могущественная моя Гильдия? Полагаю, молодому королю и номадам стоит заключить со мной союз.
Хануман и Сулимма поморщились.
Седобородый маг нахмурился и... открыл рот от изумления. Нос канцлера и щёки Видящей поползли вниз, словно разогретый воск. Два старых лица прямо-таки плавились. Капли падали на камень и шипели. У Багдассара перехватило дыхание. Хануман и Сулимма зажмурились. Когда раскрыли глаза, волшебник увидел кусочки первозданного мрака. Чёрные очи без белков.
Багдассар отпрянул, повалился на спину и захрипел.
Его пальцы как когти хищной птицы. Чья-то невидимая рука тянет из груди сердце, рвёт жилы. Хрустят рёбра - так голодная псина грызёт кость. Боль затмевает рассудок. В висок забивают гвоздь, всё глубже и глубже. Где-то в горле булькает кровь.
Ветер облизал белёсые лица канцлера и колдуньи. Ни носа, ни рта. Лишь смоляные глаза.