Конечно, то не была одна лишь пасть. Из-под земли выглядывала голова какого-то безглазого чудища. По размерам она не превышала в диаметре канализационный люк, так как форму имела в разрезе примерно такую же, только вверх поднималась полусфера из плоти, покрытая склизкой мелкой чешуей темно-коричневого цвета, поблескивающей в свете луны.
Внешне голова эта напоминала слизь. Поверхность ее колыхалась, будто шарик с набранной в него водой, и бугрилась. На самой верхушке, выходя из небольших рогообразных наростов, вытягивались по сторонам две тонкие антенны, оканчивающиеся растопыренными щеточками, которые без остановки сновали вокруг, будто ощупывая воздух и землю, пробуя их на вкус подобно усикам насекомых. Ниже же, видимо, вместо носа, виднелись три косые черты. Окружавшая их плоть, уплотненная на краях более толстой чешуей, сходилась и расходилась, увеличивая и уменьшая размер отверстий, из которых порывами выходили струйки пара.
Тем не менее, что привлекало все мое внимание – это пасть. Огромный, похожий на жабий, рот, лишенный всяческих зубов. Губы его полностью обхватывали тело жертвы, идеально подстраиваясь по форме изгибам, и с сосущим звуком втягивали его в себя, медленно проталкивая дальше в глотку. Если, конечно, таковая имелась, скрытая где-то под слоем мерзлой почвы.
На мгновение я не поверил собственным глазам. Затем усомнился в здравости своего рассудка. Но, независимо от моих желаний, это происходило прямо передо мной, и я в любом случае не мог этого отрицать.
Внезапно существо остановилось, прекратив поглощать беднягу-бомжа, и собачий трупик застыл на месте. Три провала в круглой башке разошлись, с шумом в них начал втягиваться воздух, а две антенны мелко задрожали, потряхивая щеточками на концах.
Оно принюхивалось – вот что я понял. И был ли поблизости еще повод принюхиваться, кроме меня?
Чешуйчатая голова-чугунок задергалась, еще раз напомнив мне о слизи по характерным движениям, после чего издала какое-то сдавленное хрюканье, резко увеличилось в размерах, раздувшись изнутри, и за один раз мгновенно проглотила тело бездомного, подняв пасть повыше, от чего ноги в армейских ботинках поднялись над землей и уже окончательно исчезли в жабьей пасти.
С чавканьем туда же отправилась и собака.
Я понял, что подошел к самому краю бездны, и дальше меня ждал только смертельный обрыв. Развернувшись, я было побежал обратно, когда левую лодыжку вдруг опутало что-то, крепко стиснув плоть, и с неимоверной силой дернуло назад – туда, в сторону уродливого монстра.
Не удержавшись на ногах, я тут же упал на землю, больно стукнувшись щекой о скрывшийся под снегом лед. На секунду это выбило меня из колеи, но я тут же очнулся и в панике принялся отчаянно перебирать руками и свободной ногой в бессмысленной попытке вырваться на свободу.
Следом я ощутил, как из-под меня уходит куда-то земля. Нечто медленно подняло меня в воздух на несколько метров, и я увидел длинное тонкое щупальце черного цвета, что тянется из пасти чудовища прямо ко мне, к моей захваченной в плен ноге.
То, что должно было быть языком этого мерзкого существа, опутало мою ногу и совершенно без труда подняло меня, взрослого человека, в воздух всего за пару секунд.
Эти мысли пронеслись в моей голове за мгновение, и тогда я понял, что сопротивляться совершенно бесполезно.
На миг я завис в воздухе прямо над разверзнутой пастью подземного чудища, благодаря чему мне удалось хорошо разглядеть слизистые складки его безразмерной глотки. На сгустках полупрозрачной слюны с зеленоватым оттенком играл бледный свет луны, а растягивающиеся подобно резине губы жадно трепыхались в предчувствие питательного перекуса.
Прежде чем щупальце забросило меня внутрь, я с некоей долей иронии отметил, что до сих пор не выпустил из рук мусорные пакеты.
…
Это омерзительное ощущение я, пожалуй, не забуду никогда. В тот миг, когда я целиком погрузился в его глотку, меня окутал прожигающий до самых костей жар. Смрадное дыхание, шедшее откуда-то у него изнутри, обволокло меня с головы до ног, проникло в самые поры, пропитало мою плоть.
Мое лицо мгновенно покрылось тошнотворной слюной, которая забивалась в нос при любой попытке вдохнуть и проскальзывала в рот, терпким привкусом разложения до конца моих дней оставаясь на языке.
Меня сразу же стошнило, и я бессильно забарахтался в этом адском котле без свежего воздуха, не в силах даже пошевелить рукой.