Я присел у чёрной полосы травы и потрогал её рукой, но та практически сразу рассыпалась в пыль, которую подхватил ветер. Глядя на это место, я ощущал неприятное ощущение надвигающейся опасности — остаточный эффект после открытых порталов или разрывов, который ещё некоторое оставался после них. Это было связано с энергией, что выходил из подпространства и оставалась висеть, будто смог, пока полностью не развеется.
— Теперь мы знаем, что он закрыт, — прогудел Грог.
— Да, — негромко ответил я.
И признаться честно, это к лучшему, так как заглянуть в подпространство, это в девяти из десяти случаев сойти с ума от того безумия, что ты там можешь увидеть. Космодесантников от подобного защищают импланты и психическая обработка, а у нас теперь не было ни того ни другого нет. Про психическую обработку я знаю, потому что чувствую влечение и возбуждение, чего обычно не должно происходить.
По крайней мере, можно было порадоваться тому, что на одну проблему у нас было меньше. Теперь можно вернуться и забрать всё, что можно было потом использовать для ремонта активной брони, а трупы предателей спрятать.
По нашему возвращению в поместье Барбинери охотников уже не было. Когда мы возвращались, я видел целых четыре военных корабля, которые держали курс от поместья к границам диких земель. Подозреваю, что именно там спасённые и сидели.
Об этом же нам сообщили у входа.
— Улетели. Их забрали военные и охотники, — ответил хмуро человек в военной форме, глядя на нас с подозрением.
— Давно?
— Полчаса назад, — бросил другой солдат взгляд на часы.
— Ясно, — кивнул я. — Открывайте ворота, мы разгрузим грузовик и отгоним его подальше от поместья.
И пока одни открывали ворота, мужчина, что смотрел на нас с подозрением, поинтересовался:
— А вы кто, парни?
— Гости достопочтенной госпожи Барбинери. Вас должны были пре…
— Да, предупредили. Но я про это, — кивнул он на Грога в активной броне, на что я лишь покачал головой.
— Меньше знаешь, меньше будешь мучиться от кошмаров, — сразу отрезал я.
Мой ответ ему не понравился.
— Парень, я сразу предупреждаю…
— Не надо меня предупреждать, — спокойно, но твёрдо перебил я его. — Если бы мы действительно хотели твоей госпоже зла, это поместье, — кивнул на дом, — уже бы здесь не стояло.
Он смерил меня взглядом. Ему должны были рассказать уже, какую бойню мы здесь устроили. Но мы для многих чужаки, которых они не знают, как и не знают, чего от нас ожидать.
Более того, кого эти люди видят перед собой? Хилого подростка, который не выглядит как тот, кто действительно способен что-то решать?
Здесь возраст играл большую роль. Или ты видишь взрослого бывалого солдата, который сразу вызывает уважение и надёжность одним своим видом. Или ты видишь молодого парня, подростка, ещё и хилого, который выглядит так, будто пороха не нюхал. Таких людей подсознательно воспринимаешь ниже и слабее себя. А значит и с подозрением.
Это равносильно новому командующему в армии, которого никто не знает, и который по всему ещё и молод. Солдаты будут подчиняться, но уважение… оно родится к командиру после боя, когда тот действительно докажет, что достоин этого места. Потому что уважение рождается заслугами.
Я мог на доступном физическом уровне объяснить, что к чему, но ограничился словами. Нам с этими людьми ещё работать.
— Ты видишь автомат в своих руках? — кивнул я на оружие. — Это мы его привезли сюда. Ты видишь автоматы в руках других людей? Это мы их привезли. Видишь вон ту спаренную автопушку, которая выглядывает из окна? Это мы её привезли. Всё, чем вы сейчас защищаете свою госпожу — наше оружие. Возможно, в следующий раз нам придётся поработать вместе, но пока придержи свой гонор при себе, солдат.
И, толкнув его плечом, пошёл к поместью.
Он так ничего мне и не сказал в ответ, хотя я чувствовал взгляд на своей спине.
Разгрузив все наши находки и заперев их на ключ, я отправился прямиком к Марианетте, с которой надо было обсудить ещё кое-что. И ни капельки не удивился, встретив в проходе Лику, которая всем видом пыталась мне показать, как она злится.
— Я к госпоже Барбинери.
— Я провожу, — ответила она кратко, крутанулась на месте и повела, ни разу не обернувшись.
Раньше эта девушка бы говорила без умолку, но сейчас сохраняла гордое молчание. Дула щёки, смотрела на меня исподлобья, говорила нарочито холодно и без каких-либо эмоций, постоянно поглядывая на мою реакцию. Девушка сменила тактику.