Пришлось хвататься за штурвал уже мне.
— Отдай штурвал! — попытался я вырулить, чтобы просто не разбиться, но она ещё и сопротивляется! Штурвал не отдаёт! — ШТУРВАЛ ОТПУСТИЛА!
Я рявкнул так, что Катэрия буквально отпрыгнула от него, вжавшись испуганно в сидушку и подняв руки.
— Отпустила!
— Задний манёвренные!
— Что?
— Врубай задние манёвренные двигатели! — рявкнул я.
Она ещё мгновение сидела, будто не понимала, что от неё требуется, после чего дёрнулась вперёд и передвинула рычаг.
Манёвренные двигатели не дадут той тяги, что даёт двигатель, но хотя бы помогут удержать челнок и не позволят нам перевернуться.
Я начал уводить нос вниз, попутно, выдавливая всю мощность из оставшихся трёх, чтобы выправить крен и приподнять заднюю часть. Мы всё равно снижались, однако уже не так быстро и более контролируемо.
— Отрубай насос!
— Какой?
— Топливный! Четвёртый топливный, отрубай его! Вырубай двигатель!
Катэрия теперь не медлила, сразу побежала пальцами по пульту управления.
— Сбрасывай груз! Быстрее!
Она подпрыгнула, ухватившись за рычаг, и резко дёрнула его на себя. В то же мгновение челнок подбросило вверх на десяток метров. Так, пока всё хорошо, теперь…
Я резко пошёл на поворот, гася скорость. Корабль нырнул носом, крутанув задом на сто восемьдесят градусом. Нас вдавило в спинки кресел.
— Упоры! Быстрее!
По камерам я уже выбрал в лесу место между деревьев, где можно было более-менее сесть. Я не следил, что делает Катэрия, сейчас главное было посадить челнок и не убиться и тем более не перевернуть его.
Мы слишком разогнались на спуске, однако времени тормозить просто не было. Челнок утонул в ветвях деревьев, словно ушёл под воду. Ветви заскрежетали по бортам машины. Послышался треск, на стекло посыпалась листва. Ещё доля секунды, и от удара нас вновь подбросило. Если бы не ремни, то нас выбросило бы из кресел. Посадка вышла настолько жёсткой, застонал сам челнок.
— Всё, вырубай! — приказал я, и Катэрия быстро-быстро начала переключать тумблеры, рычаги, давить по кнопкам, пока машина просто не заглохла. Только двигатели продолжали немного подвывать останавливаясь. — Где принудительная вентиляция?
— Что?
— Принудительная… проветрить? Продуть отсеки?
— Здесь нет такого, — покачала она головой, глядя на меня.
— Да твою же… Выходим. Давай!
Я быстро открыл дверь и выпрыгнул наружу. Катэрия не отставала от меня ни на секунду. Лес снаружи встретил нас прохладой и удивительной тишиной. Схватив Катэрию за руку, я буквально потащил её от корабля за собой, и лишь уйдя метров на двадцать, но так, чтобы видеть его, наконец смог выдохнуть.
Мы приземлились прямо в самую гущу леса. Повезло лишь в том, что челнок был достаточно тонким и смог протиснуться между стволами деревьев, иначе бы мы просто повисли на ветвях и ничего бы не сделали. Но вот то, что нам пришлось сбросить корабль…
Ладно, живы и ладно.
Между нами повисла тишина. Катэрия упорно не смотрела мне глаза. Куда угодно, но не в глаза. Я же пребывал в не самом хорошем настроении, чтобы вообще заводить разговор. Жёлтенькая надпись, это не опасно, мы так постоянно делаем… Аж зло берёт.
Зато как прокатились! Свидание продолжается, а?
Просто заткнись сейчас.
Ладно, вдох, выдох, вдох, выдох. Мы живы, челнок посадили, и это главное. Всё остальное можно исправить.
Мы стояли минут пять, прежде чем Катэрия наконец попыталась подать голос.
— Грант.
— Чего? — покосился я на неё.
— Мне очень жаль, что так произошло. Это моя вина, — чуть-чуть поклонилась она, но мне от её извинений легче не стало.
— Ты бы хотя бы искренности добавила в голос что ли… — ответил я хмуро. — Всё, возвращаемся обратно.
Она посмотрела на меня, уже собираясь что-то сказать, однако я развернулся к ней спиной и пошёл к челноку.
Зачем мы отбегали? Просто пары топлива имеют плохую привычку взрываться. Взрываться хорошо и от любой искры. А там, я думаю, этих паров весь задний отсек, и будет достаточно самого простого незаметного замыкания, чтобы всё взорвалось ярким грибом. Но надо было так или иначе возвращаться, чтобы проветрить его, иначе такими темпами нам надо будет ждать очень долго.
— Стой здесь, закройся щитом, — сказал я безапелляционно, едва мы подошли к челноку.