Но здесь ничего не было. Лишь компьютеры, медицинские карты и оборудование. Хотя на медицинских картах я остановился на минуту. Каждая была папкой с прикреплённой фотографией и данными пациента, если так можно было назвать бедолаг. Семнадцать лет, восемнадцать, двадцать, восемнадцать… парни и девушки, все разные и все с такими лицами, будто пришли на смерть.
Но смерть была избавлением по сравнению с судьбой оказаться вместилищем демона. Можно сказать, мы сделали одолжение убитым псирайдерам, освободив из плена.
Нижний этаж отличался от двух верхних. Это был оббитый металлом коридор с очень тусклым освещением. И здесь мы не встретили никакого сопротивления. Зато нашли с десяток камер по левую сторону.
Больше половины пустовала, в оставшихся трёх сидели подростки, забившись по углам. В четвёртой и вовсе в полном одиночестве сидел ребёнок лет двенадцати, забившись в угол. Я мог видеть их через камеру, изображение которой выводилось на экран рядом с дверью.
В одной из них сидела Триана.
— Выпустим? — прогудел Грог позади меня.
— Позже. Сейчас они там в большей безопасности, чем снаружи, — покачал я головой и перевёл взгляд на дверь, которой заканчивался коридор. Большая бронированная дверь из двух разъезжающихся створок, как в бомбоубежище. Открывалась она незамысловатым способом — рядом с ней был аппарат для считывания сетчатки глаза.
Мы переглянулись.
— Я схожу, — кивнул Грог и поднялся наверх.
Вернулся через несколько минут, держа за волосы десяток, словно луковицы, голов.
— Не знал, какая из них подойдёт, — пояснил он.
И он правильно сделал. Я поочерёдно пробовал каждую из голов, отбрасывая их в сторону, пока с седьмой попытки не раздалось шипение, и створки не начали разъезжаться.
В нос ударил смрадный воздух. Мерзкий, пропитанный серой и кровью, который, казалось, пропитывал самого тебя. Даже Грог, у которого были фильтры, почувствовал его неведомым образом.
Ох… это атмосфера дома и уюта. Как у себя оказался. Ты ведь тоже чувствуешь её, да?
Тень сделал внутри меня глубокий вдох.
Потому что это был не запах. Это была аура. Демоническая аура.
— Вряд ли отсюда теперь есть второй выход. Если они попытаются выйти, то будут пробиваться через нас, — предупредил я.
— Пусть.
Грог перехватил градомёт поудобнее. Теперь он не выглядел человеком на прогулке, весь собранный, приклад приставлен к плечу, ствол опущен чуть-чуть вниз. Любое движение впереди, и он среагирует за доли секунд.
— Готов?
— Всегда.
— Пошли.
Коридор внутри был во мраке. Не разгоняли его даже лампы над потолком. Он уходил прямо, вглубь горы и терялся впереди в темноте. Здесь всё было из металла, что напомнило мне захваченные хаосом корабли. Разве что не было метастаз из подпространства.
Мы медленно двинулись вперёд.
Вскоре коридор начал спускаться вниз. Лестниц не было, лишь пол был шершавым, чтобы не скользить по нему. На такой глубине засечь демоническую ауру из-за скальных пород было невозможно, даже если здесь будут проходить обряды или случится прорыв. В этом была причина, почему они закапались так глубоко.
Медленно двигаясь вперёд, мы вышли в огромный коридор. Поверху шли железные балконы, но здесь не было ни единой комнаты. И смрад. Смрад хаоса, он стоял здесь такой, что мне казалось, будто я вижу дымку. И слышу крики тысячи голосов, приглушённых, как шёпот.
А заканчивался он огромным залом.
Зал не был обшит железом, его выдолбили прямо в скальных породах горы. Огромный потолок терялся во тьме, а в центре была круглая идеально ровная площадка с большой пиктограммой по центру. Напротив неё с другой стороны стояла каменная кафедра.
Вообще, для призыва демона, переселения его в тело человека или открытия портала могла подойти и обычная комната, если она сможет уместить в себе призываемую тварь. Но еретикам почему-то нравились большие залы. И чем тот больше и пафоснее, тем лучше.
Мы медленно двинулись вперёд, постоянно оглядываясь по сторонам. Тихо. Слишком тихо.
Пиктограмма была выбита прямо в камне. Её желоба были наполнены свежей кровью, которая удивительным образом не загустела. А по центру была видна засохшая кровь и цепи для рук и ног. Собственно, откуда шрамы на трупе того человека, теперь было понятно.
Я медленно приблизился к кафедре, на которой обычно лежала распахнутая книга, но та оказалась пуста. Никакого гримуара здесь не было.