— Я ставлю миссию на первое место, — ответил я. — И давайте закончим этот разговор. Сейчас речь идёт о том, что делать с теми отрядами смертников. Повторюсь, если они из Империи, но их помощь будет нам неоценима.
— Надо сконцентрироваться на тех, до кого мы можем дотянуться, — предложил Зигфрид. — Давайте сначала решим вопрос с этими наёмниками из крыла или как их там. А там уже и отряды смертников подтянутся. Если это они, то мы сразу их узнаем.
— Как? — спросил Грог.
— По тактике, — улыбнулся тот. — Тут будет сложно промахнуться.
Клуб, о котором рассказывал Вахта, находился, как это можно было догадаться сразу, в трущобах. Только там с проституцией никто практически не боролся, а наркотики, чтобы расслабиться, можно было достать без каких-либо проблем. Вся грязь, рождённая в трущобах, должна в ней и оставаться — кажется, таким был негласный девиз полиции.
Если верить тому, что я читал об этом месте, то раньше трущобы как раз-таки и были тем самым сердцем города, с которого и берёт начало город Перта-Фронт. Это уже потом он начал разрастаться, и центр сместился, сделав район сначала спальным, а потом, когда здесь начали заселять все подряд из соседних деревень, чтобы найти работу в городе, стал трущобами.
Именно поэтому здесь до сих пор можно было увидеть достаточно интересные здания, как та же ратуша, ставшая администрацией этого района города или какие-то памятники, что оккупировали наркоманы.
— Этот, — кивнул я на здание, которое больше походило вообще на какой-то небольшой ангар, использующийся под склад. Выдавали его разве что забитая машинами стоянка, да броская вывеска у входа.
— Да, место не самое приятное, — огляделся Зигфрид, которого я взял сегодня с собой. Грога, как слишком заметного, оставили в поместье на страже.
— Бывал здесь?
— Одно время в этом районе орудовал маньяк, — ответил он. — Совсем молодых проституток мучил.
Можно даже не спрашивать, что Зигфрид с ним сделал. У нас всегда считалось, что быстрая смерть — это милосердие и лёгкое наказание. Поэтому вряд ли маньяк так легко отделался за содеянное, раз уже Зигфрид за него взялся.
Наша машина остановилась на углу у тротуара, прямо напротив клуба. Едва мы успели выйти, как к нам подскочила ну совсем не похожая на взрослую и разукрашенная косметикой девушка, улыбаясь во весь рот.
— Мальчики, не хотите провести время с интересом?
Но было достаточно одного моего взгляда, чтобы её улыбка на лице стала напряжённой, и она сделала шаг назад.
— Не хотим, — мой голос заставил отступить её ещё на один шаг, позволив нам спокойно пройти дальше.
Улицы здесь вообще были тем ещё местом, которое надо было выжигать и выжигать от ереси. Тёмные, будто лишённые вообще хоть какой-то чистоты. Одинокие фонарные столбы, которые с трудом разгоняют тьму. И проститутки, которые буквально у каждой подворотни и фонарного столба.
По тротуарам ходили мрачные люди, некоторые выглядели откровенно подозрительно, другие пытались такими быть. Не меньше было наркоманов и алкашей, которые слонялись, как ожившие мертвецы в поисках чего-то известного только им. Кажется, это был самый худший район из всех, что я только видел в Перта-Фронте.
Мы не могли сделать и десяти метров, чтобы нам не предложили продажной любви.
— Погоди, — остановил меня Зигфрид около одной из подворотен.
— Что? — но бросил взгляд в темноту между домами и вздохнул. — Сейчас у нас другие задачи, Зигфрид.
— Я буквально на секунду, — произнёс он.
В подворотне какой-то мужчина лупил по щекам, по-видимому, одну из проституток, которая плакала и пыталась вырваться. И лупил он её явно сильно. Видимо, из тех больных людей, которые получают удовольствие от боли других. Но лупил он её ровно до тех пор, пока к ним не подошёл Зигфрид.
Я видел, как мужчина что-то ему сказал, оттолкнув проститутку, после чего выхватил нож. Но через секунду он уже лежал, крича, со сломанным коленом, которое выгнулось в обратную сторону. Сегодня Зигфрид добрый — в иной ситуации, он бы вскрыл мужчину его же ножом, а тут лишь сломал колено.
Зигфрид вернулся.
— Видишь, я быстро.
— Вижу, пройти мимо такого ты не можешь, — хмыкнул я.
— Не люблю такое, — ответил он, после чего быстро добавил. — Да-да, я знаю, последствия отсутствия пси-обработки и имплантов. Но бить проституток ради забавы… я всегда готов добровольно предоставить им оппонента. А тебя совсем такое не трогает?
— Трогает, — ответил я. — Но я умею просто игнорировать всё, что внутри. Не отзываться.
— Видимо, в этом плане я слабее, — усмехнулся он, будто этот факт его и не волновал.
Тем временем мы подошли к клубу.
В Перта-Фронте было много мест, где можно было хорошо провести время в зависимости от того, сколько у тебя есть деньги. От уютных забегаловок в подвалах, которые были обставлены под какую-нибудь тематику, до баров на небоскрёбах, с которых открывался потрясающий вид на город.
В одном из таких и сидела Алианетта, держа в руке небольшой стеклянный стакан с янтарной жидкостью. Она сидела напротив окна во всю стену и смотрела в никуда. Из её глаз дорожками сбегали слёзы. Они пробегали по её щекам, вдоль уголков губ и скапливались у подбородка, капая на включённый экран телефона, собираясь вместе.
— Это нечестно…
На его экране застыла фотография, сделанная на государственном балу в честь Дня Доброй Охоты. Одна-единственная фотография, где была запечатлена её сестра. Улыбающаяся своей едва заметной, но искренне счастливой улыбкой сестра…
Которая кружилась в танце с Грантом.
Удачно подобранный кадр, хороший свет, и казалось, что они танцуют на том балу одни-единственные, будто ради них этот бал и проводился.
— Это я должна была быть на её месте… — пробормотала Алианетта и отпила из стакана, даже не поморщившись. — Он был моим… ты знала это…
Её сердце разрывала боль от чувства предательства и обиды и казалось, что это ощущение никогда не исчезнет. Хотелось просто сидеть и выть от боли. Ей не оставалось ничего, кроме как просто сидеть и пить, глуша боль алкоголем, который всё больше и больше захватывал над ней контроль, давая волю чувствам.
И слёз становилось на экране телефона больше. И в душе становилось больнее от образовавшейся пустоты, словно из неё всё вытащили.
— Ты же знала мои чувства к нему, я тебе говорила…
— Это всегда тяжело, — раздался мягкий голос рядом с ней.
Алианетта приподняла свой слегка помутневший взгляд на девушку, что заняла место рядом с ней. Богатую девушку, судя по одежде. Она поставила рядом с собой сумочку и улыбнулась.
— Кто ты? — хмуро поинтересовалась Алианетта.
— Собираешься опустить руки? — вместо ответа кивнула девушка на телефон. — Оставить всё как есть?
— А что я могу сделать? Его увела не кто-то, а моя родная старшая сестра… — пробормотала она.
— Подлый поступок, очень подлый, не имеет смысла даже обсуждать его, — закивала незнакомка головой, искренне осуждая его.
— Я… я верила ей… — тихо произнесла Али. — Я любила её, всегда стояла на её стороне и… и… вот как оно вышло…
— И ты его действительно любишь? Этого парня? Даже после произошедшего?
— Да… — тихо выдохнула Алианетта, роняя слёзы. — Иначе почему мне так больно?
— И сделала бы всё, чтобы вернуть его? — улыбнулась незнакомка.
— Да что теперь можно сделать-то… — тихо пробормотала она.
— Всё можно исправить, надо лишь захотеть.
— Захотеть?
— Да. У меня была похожая ситуация, но теперь всё встало на свои места. Так что эта история не первая, и вряд ли последняя, — рассмеялась девушка.
— И… как ты вернула его? — подалась Алианетта вперёд.
Незнакомка ласково улыбнулась, после чего положила свою ладонь на руку Али и негромко произнесла:
— Иногда достаточно просто принять чью-то помощь.
— Помощь?.. — тихо переспросила Алианетта. Её глаза на мгновение помутнели.