Даже этого факта достаточно, чтобы всё понять, но нам нужна была точность. Нападение на завод, обеспечивающий машинами страну, само по себе преступление. А учитывая хозяев, которые, если мы ошиблись, точно придут к нам с вопросами…
— Игьять!
— Правильно говорить: играть, — поправил я Мару.
— Игрь-рь-рять! — она схватила меня за рубашку и потащила за собой.
Вздохнув, я позволил этому маленькому источнику беспокойства утащить меня за собой. Удивительно, но её больше интересовали не куклы, которых у девчонок было в избытке. Она с неуёмной упорностью тянулась к оружию, причём настоящему, огнестрельному. И я не мог винить её за это — кому интересны куклы, когда есть пистолет, из которого можно по ним стрелять? Или градомёт, который делает бум, чаще всего фатальный, своим врагам?
— А где Дора? — поинтересовался я.
— Она игряет, — буквально отмахнулась та, будто высказывая своё мнение об играх сестры.
— А ты во что хочешь играть?
— Пистолеты!
Во, вот это наш подход.
Украдкой оглядевшись, я поднял озорную девчонку на руки и потащил её к складам, где хранилось оружие, включая её пистолет. Хороший новый Стивенс Семнадцать был девятимиллиметровым оружием с неплохой точностью и достаточной лёгкостью.
Уж не знаю, что больше нравилось Маре — звук выстрела или как разлетались банки от попаданий, но она пищала от радости, когда я попадал в цель. А я попадал в цель всегда, поэтому она пищала от радости тоже всегда, иногда хлопая в ладошки.
— А мозьно мне? — потянула она ко мне руки.
— Я обещал твоей маме, что не дам тебе его в руки, пока не подрастёшь или она не разрешит, — вздохнул я.
— Позязя, — посмотрела она на меня большими глазами.
— Нет, дорогая. Не сегодня, — покачал я головой.
Подкаблучник.
Заткнись.
— А из атомата? — попросила она.
— Автомат? Нет, тоже нельзя.
— Зяль, — вздохнула Мара, понурив голову.
— Но могу пострелять из автомата я, если хочешь. Это будет весело, — предложил я.
— Из больсёго? — заинтересовалась она.
— Достаточно большого, — кивнул я. — Он будет очень громким и очень быстрым. Хочешь посмотреть?
— Дя!
Хоть кому-то в этой семье было интересно оружие. Я имею ввиду, что Дора вообще этим не интересовалась, а Катэрии это было и не нужно, так как она полагалась на свои пси-силы. Марианетта вроде и вовсе была против оружия. Нет, она понимала, что оно необходимо, но в то же время была не в восторге от него. Это было понятно по тому, как Кален хотел пострелять, а она сразу запретила ему, хотя людей, кто мог бы помочь парню освоить оружие, хватало.
Я вновь подхватил её на руки.
— Тогда идём. Я где-то здесь видел крупнокалиберный пулемёт от джипа. Думаю, никто не будет против, если мы его одолжим.
Катэрия любила своих дочерей, как любит мать своего ребёнка. Это было её, что-то своё, что-то родное, что она сначала носила долгих девять месяцев под сердцем, а потом ещё и растила два года, стараясь вложить в них самое лучшее. Ведь, как говорили остальные, что поставишь в фундаменте, так и построится дом.
Поэтому было не удивительно, что она так внимательно следила за детьми. Всегда. Даже когда была чем-то занята. И если до этого всё было всегда как обычно, то сейчас она начала замечать некоторые странности. Дети…
Смеялись.
Нет, ничего странного в том, что дети смеются, естественно, нет. Играют, делают что-то только для них одних весёлое, но…
Катэрия начала замечать, что иногда, покидая комнату, они будто с кем-то общались. Будто кто-то смешил их, веселил, пока никто не видел. И если в первое время её это ни капельки не смущало, то позже начало действительно волновать.
И сейчас, сидя с книгой, она не могла оторвать взгляд от двери в детскую, где весело смеялись её дочери. Будто с кем-то играли…
Задумчиво глядя на дверь, она отложила книгу и встала. Внутри появилось какое-то беспокойство, что-то очень странное, будто там были не только её дети, но и что-то ещё. Что-то другое…
Медленно, шаг за шагом, она приближалась к комнате, слыша детский смех, который раньше вызывал у неё приятные чувства, но сейчас из-за чего-то пускал мурашки по её спине. Уже около проёма она замерла, прислушиваясь к тому, что происходило за ней, после чего медленно открыла дверь.