— Надо заняться Барбинери… — пробормотал он, зло глядя в окно напротив.
— Ты слышал моего бога, человек, — произнесла Минали. — Мы следуем плану и не отклоняемся ни на шаг от него, иначе ты позавидуешь мёртвым.
— Не тебе мне приказывать, — огрызнулся он. — Отродье человекоподобное, не забывай, кто тебя создал в этом мире.
— И уж точно не по своей воле, — хмыкнула она. — А теперь иди и делай, что тебе приказали, а я займусь тем, что велено делать мне.
Она развернулась и зашагала прочь, виляя своей филейной частью, на которую так падки были мужчины, что не раз играло ей на руку. Что касается Ристингаузера, ему оставалось лишь смириться с потерей храма. Его не интересовало, что там был один из его младших партнёров. Они лишь расходный материал, те, кто зря надеется, что им что-то перепадёт. Он и только он будет править этим миром, когда его бог вступит на эту землю, а пока…
Слишком много дел предстояло сделать, если он не хочет повторить судьбу тех, кто уже разочаровал их хозяина.
«Пожар на заводе автозапчастей» — так они обозначили произошедшее. И что-то мне подсказывало, что здесь не обошлось без вмешательства коррумпированных чиновников, так как не заметить горы трупов, что мы оставили после себя, было крайне сложно. Чего говорить, даже взрыв, который обрушил один из корпусов, было не скрыть, однако всё это они прикрыли простым пожаром, и никто не задавал вопросов.
«Пожар начался на складе лакокрасочных материалов из-за несоблюдения правил пожарной безопасности. При возгорании произошла детонация топливных баллонов, разрушившая часть склада, после чего огонь перекинулся на главный цех по производству запчастей. На тушение пожара выехали все пожарные части города, но остановить огонь не удалось. Завод восстановлению не подлежит».
Почти все новости транслировали эту ложь, скрывая истинные причины.
Да, план и состоял в том, чтобы устроить пожар, который прикроет наш отход, но даже с этим без потерь не обошлось. И взрыв был наших рук делом, чтобы похоронить базу сектантов под землёй, однако и это игнорировалось.
Такое ощущение, что никто даже и не расследовал это дело, иначе скрыть подземные комплексы под заводом было бы невозможно. Все попросту закрыли глаза на многие несостыковки, хотя тот являлся в свою очередь важным государственным предприятием, влияющем на его обороноспособность.
Вопрос оставался лишь в том, как они ответят на это. Войной не пойдут, нет причин, ведь они сами сказали, что это вина несоблюдения техники безопасности. Будут подсылать убийц? Организуют нападение? Или будут жечь наши предприятия.
Или они заняты чем-то более важным, чтобы обращать на такое внимание?
Как бы то ни было, мы сорвали их ритуал, и я был доволен этим, пусть и пришлось заплатить определённую цену. Например, помимо десяти погибших, мои руки.
Я был прав. В том измерении воздух был отравлен и пропитан грязью. И когда я прорезал броню своими клинками, то позволил отравленному воздуху коснуться моей кожи. И эффект не заставил себя долго ждать.
Я даже не смог снять сам броню, когда мы прилетели.
Мои руки, они… нет, они были не оплавлены — их поедала зараза. Кожу покрывали фурункулы, язвы и гнойники, она слезала пластами, обнажая голые кровоточащие мышцы. Я терял не только способность двигать ими, но и чувствительность, что было определённым облегчением.
Когда врачи дома обрабатывали мои раны, они то и дело доставали из них личинки, которые прогрызали проходы в плоти моих кистей. Вытаскивали червей и срезали гниющую плоть, которая исчезала из-за бактерий на глазах. Руки представляли из себя обрубки мяса, которые с трудом антибиотиками, противовирусными и ещё десятком других препаратов, включая те, что были в активной броне и на борту корабля, удалось отстоять.
Их буквально искупали в антисептике, промыли все образовавшиеся дыры, наложив тугие повязки, пропитанные мазью, которая убивала всё живое, включая ещё и живую плоть на руках, чтобы остановить заразу.
И теперь я был попросту без рук.
— Тебе налить чаю? — поинтересовалась Катэрия.
— Нет, спасибо, — покачал я головой.
— Может ты хочешь есть?
— Катэрия, пожалуйста, — посмотрел я на неё. — Когда что-то потребуется, я попрошу.
— Прости, — вздохнула она.
Я даже в туалет не мог сходить без чужой помощи, так как руки превратились в перевязанные культи. И теперь Катэрии приходилось бегать за мной и заботиться, выполняя за меня то, что я делал обычно сам. У неё и самой дел было по горло, но тем не менее она не позволяла другим служанкам ухаживать за мной, взвалив всё на себя. То ли получала от этого удовольствие, зная, что я беспомощен, то ли считала священным долгом заботиться о муже — её здесь не поймёшь.