Он решил направиться в страну нготаков, которых теперь решил переманить на свою сторону, пообещав им владычество над всем бушем и полное уничтожение их исконных врагов — нагарнуков.
Остановившись наконец на этом решении, Иванович нажал вторую кнопку — и «Лебедь» плавно вышел задом из пещеры, где его скрыл бедный Виллиго. Иванович стал продолжать свои опыты и в несколько минут убедился, что может по своему желанию управлять судном и на суше, и в воздухе. А это было все, чего ему было нужно в настоящий момент. Раз пробравшись к нготакам, он сумеет как-нибудь открыть каюту управления, чтобы изучить во всех подробностях диковинное судно. Вдруг у него явилась мысль, которую он решил тотчас же осуществить: он хотел отправиться к нготакам воздушным путем и пролететь над Франс-Стэшеном, чтобы с подоблачной высоты кинуть дерзкий вызов этим людям! Разве это не будет некоторым предвкушением будущей мести? И это он мог сделать совершенно безнаказанно. Разве Джонатан Спайерс не был теперь совершенно бессилен?
Иванович тотчас поднял «Лебедя» на воздух и направил его прямо на жилище своих врагов, держась на высоте приблизительно 250 сажен, затем зарядил свой карабин несколькими разрывными снарядами и, держа его наготове, стал ждать.
Маленькое воздушное судно неслось с высшей быстротой, на какую только было способно, и менее чем в 10 минут было уже над Франс-Стэшеном, куда он прилетел, как бомба. Иванович замедлил ход и стал носиться в воздухе над жилищем, описывая плавные круги.
Тогда произошла неописуемая сцена. Все обитатели дома вышли на эспланаду. Оливье, канадец, Джонатан Спайерс, все смотрели в немом оцепенении, точно загипнотизированные этим зрелищем. Между тем Иванович, все продолжая носиться в воздухе, спустился настолько, что можно было слышать его голос, и крикнул:
— Привет предателю Джонатану Спайерсу, Красному Капитану! Привет графу д'Антрэгу и Дику-канадцу! Привет всем от «человека в маске»!
— Негодяй! — воскликнул капитан с криком бешенства. — Он бежал и похитил «Лебедя»!
— Прощайте, господа! — злобно крикнул Иванович. — «Человек в маске» дает вам сроку восемь дней, чтобы вы успели приготовиться к смерти! Через восемь дней мы с вами свидимся! — И, направив свое воздушное судно на запад, он вскоре скрылся из виду.
— И подумать только, что я бессилен! — воскликнул Красный Капитан, скрежеща зубами. — Сейчас этот негодяй не знает управления аккумуляторами, но через восемь дней, как знать, что будет через восемь дней?
— Бежим скорее на прииск и заявим Джильпингу, что если ранее восьми дней нам не удастся поднять «Римэмбер», то все мы погибли!
На другой день три нготакских вождя, при закате солнца, явились, торжественные и важные, у крыльца Франс-Стэшена: они пришли для того, чтобы воткнуть топоры в двери белых людей по поводу похищения их кобунга и объявляли войну всем жителям этого прииска, а также помогавшим им нагарнукам.
Часть четвертая. ТАИНСТВЕННАЯ МАСКА
I
Прежде чем пригласить читателя последовать за нами на новое поле битвы, той отчаянной битвы, которая вот уже более двух лет велась между графом д'Антрэгом и Невидимыми, следует сообщить последние события, вследствие которых Оливье и его друзья покинули Австралию.
Виллиго и Коанук умерли от своих ран в ту самую ночь, которая последовала за объявлением войны нготаками и наглым вызовом «человека в маске». Никакие заклинания знахарей не помогли.
Предупрежденный Ниррубой о близости смерти вождя, канадец поспешил к нему, чтобы закрыть глаза дорогому другу, который в течение 15 лет был неразлучным товарищем его бродячей жизни, разделяя все его горести и радости.
Небо было покрыто тучами; порою сверкали огненные молнии; воздух был насыщен электричеством… То была настоящая похоронная ночь, и суеверный канадец невольно содрогался…
Когда Дик вошел в крааль своего друга, бывшего теперь в полном сознании, как будто он не хотел умереть, не сознавая великого акта смерти, Виллиго встретил канадца ласковой улыбкой, полной кротости и радости. Он был счастлив тем, что мог унести в большие луга охот своих предков взор своего приемного брата, которого он так любил. Согласно поэтическому поверью нагарнуков, умирающий сохраняет в своем взгляде, как в зеркале, отражение тех образов, какие он видит в последние минуты своей жизни. Затем вся вереница этих милых образов и предметов постоянно сопровождает его в стране загробной жизни, так что умерший воин постоянно видит вокруг себя все, что он всего больше любил при жизни.