– Похоже на то, что рассказывал купец, – заметил Просперо и обернулся к королю: – Из какой преисподней, интересно, вылезают подобные чудища?
– Или кто их оттуда вызывает? – задумчиво отозвался Конан.
Неукротимый барон, чувствующий, что купец ускользает от расплаты, вновь двинулся в наступление.
– Ваше Величество! – в голосе Тальпеуса зазвучали боевые трубы. – Купец со своими приспешниками опутал вас ложью, чтобы скрыть преступление. Эти рассказы про когти и зеленую кровь годны на то, чтобы пугать непослушных детей. Неужели убийство сына владетельного барона окажется безнаказанным? Где же сраженному горем отцу искать справедливости?! – и Тальпеус картинно поднял руки к небу. Видимо, этот жест передавался по наследству в семействе барона вместе с фамильными драгоценностями.
– Если бы ты бродил по миру столько, сколько я, почтенный Тальпеус, ты бы знал, что сказки, пугающие непослушных детей, могут здорово испортить жизнь послушным взрослым, – негромко сказал Конан и обратился к почтительно застывшему в тени распорядителю: – Регар, позови-ка тех крестьян, что на демонов жалуются. Барону будет интересно послушать их сказки.
Дверь отворилась, и четверо вконец оторопевших под устремленными на них взглядами крестьян робко вступили в зал. Самый молодой из них зачем-то держал в руках мешок из грубой дерюги. Крестьяне в пояс поклонились королю, затем остальным присутствующим, и замерли в ожидании.
– Расскажите, любезные, что привело вас к королю, – подбодрил вошедших Просперо. Пожилой благообразный крестьянин откашлялся, снова поклонился и громким голосом начал:
– Государь наш, известно нам, простым земледельцам, сколь важны дела, тобой решаемые, и велик труд, творимый тобой для процветания благословенной Аквилонии. Никогда не решились бы мы придти к тебе со своими чаяниями, если бы не постоянный урон, терпимый нами от мерзостных порождений Сета. Одни твари, непредставимо огромные, топчут поля наши и разрушают дома, другие, размером небольшие, но злобные как демоны, нападают на людей и скотину, и сладить с ними нам не под силу. И с каждым днем их все больше и больше, люди боятся уже выходить в поле, где их может настигнуть смерть. Многие бросают свои дома и бегут, чтобы спасти детей от когтей творений тьмы. И вот мы, старосты деревень Пеледуй… – один из крестьян низко поклонился, – …Верхняя Сунила… – высокий сутулый старик наклонил голову, – Большая Тугела… – тут поклонился говоривший, – …а также Мокрый Чорох… – молодой крестьянин испуганно тряхнул мешком, – решились идти в столицу к Вашей Милости, чтобы просить о защите верных его подданных…
Барон Тальпеус, с трудом дождавшийся конца неторопливой речи просителя, вспрянул как боевая лошадь и вскричал:
– Ваше Величество, как можно верить этим грязным мужикам? Они сочинят любую байку, лишь бы увильнуть от податей! Купец мог заплатить еще дюжине свидетелей, якобы видевших демонов…
– Барон, твое усердие переходит всякие границы… – холодно проговорил принц Пуантена. Пожилой крестьянин обернулся к разгневанному аристократу и с достоинством произнес:
– Мы, Ваша Милость, не для того оставили свои семьи и поля и отправились к самому королю, чтобы байки плести. Янгор, открой-ка мешок!
Названный Янгором парень вышел вперед и, раскрыв мешок, вытряхнул его содержимое прямо к ногам сидящего короля. Раздался общий вздох изумления и ужаса, Просперо и Паллантид невольно отступили назад, и лишь Конан с задумчивостью глядел на валяющийся перед ним предмет. Это была отвратительная голова неведомого чудовища – чешуйчатая, покрытая какой-то вязкой слизью, с глубоко посаженными маленькими глазками, казалось, смотревшими на присутствующих с непотухшей и сейчас яростью. Полуоткрытая пасть зверя обнажала двойной ряд треугольных зубов, мерцающих в полутьме зала призрачным сиянием.
– А у нашего демона зубы не светились… – с невольным уважением произнес Ларго, нарушив общую тишину. Ядрин с силой ткнул друга в бок, и Ларго, скривившись, замолк.
– Давненько я не видел дохлого демона, – усмехнулся Конан. – Почти год прошел…
– Это чудище убил молодой Янгор, когда оно напало на его дом, – сказал крестьянин, насладившись произведенным впечатлением и украдкой взглянув на побледневшего барона. – Вот такие байки встречаются у нас по ночам. Этот еще не самый крупный, того убить совсем невозможно… Ползет вся эта нечисть из леса Руазель, мы не раз проверяли – следы ведут оттуда. А кто ходил в Руазель вечером – тех мы больше не видели…
Конан оттолкнул ногой голову демона и поднялся с кресла.
– Я думаю, что досточтимому барону достаточно доказательств. Купец Симплий объявляется невиновным. Барону запрещается как-то преследовать купца или мстить ему и его семье.
Купец прижал ладони к груди и благодарно склонил голову. Тальпеус последовал его примеру, но резкое движение рук, оторвавших кисть от вышитого пояса барона, выдало его недовольство.
Покончив с этим делом, Конан обратился к крестьянам:
– Я выслушал вашу жалобу. Я обещаю вам, что в ближайшее время мы найдем способ справиться с демонами, терзающими вашу округу, – и, кивнув, король заговорил с Просперо, давая понять, что аудиенция окончена.
Крестьяне склонились до земли и, пятясь, вышли за дверь. За ними последовали купец с торжествующей улыбкой и хмурый барон. Паллантид махнул рукой ожидающим приказа юношам – мол, проваливайте поскорее, и те не заставили себя упрашивать, торопливо поклонившись и выскользнув из зала.
– Слава Митре, обошлось! – воскликнул Смелидес, утерев пот. – А я уже распрощался с жизнью.
– Считай, что ты сделал это про запас, – ободрил товарища Ларго. Ядрин хрипло рассмеялся.
– Они, наверно, решат поехать охотиться на чудовищ, – пробормотал Ларго, взглянув на закрывшуюся за ними дверь. – Нас-то, небось, не возьмут…
– И слава Иштар, – отозвался Ядрин. – Не хотел бы я встретиться с этаким зверем ночью в лесу! По мне так лучше с человеком драться, чем с потусторонней тварью.
– А мне все равно, с кем драться. Лишь бы победить! – и Ларго, обняв друзей за плечи, зашагал прочь от королевских палат.
Ларго как в воду глядел – через три дня было во всеуслышание объявлено, что, «выслушав немало жалоб горожан и крестьян на неизвестных ранее тварей, всячески вредящих людям и скоту, решили мы направить отряд королевских воинов к лесу Руазель, дабы выяснить, действительно ли оттуда распространяются оные твари, и как можно их извести.» Ходили слухи, что отряд поведет сам Конан Аквилонский.
А жалоб на «неизвестных ранее тварей» действительно набралось немало. В Тарантии уже вовсю говорили о безумных демонах, нападающих по ночам на жителей прямо в их домах. Офицеров городской стражи больше не удивляли сообщения о найденных трупах людей и животных, растерзанных и изуродованных. Случалось, демона удавалось убить, и тогда сбежавшиеся соседи дивились на невиданного жуткого зверя, снабженного крыльями и острозубой пастью. Но справиться даже с этими некрупными, но сильными и одержимыми жаждой крови тварями было непросто.
От прибывающих в город крестьян, бежавших из окрестностей Руазеля, тарантийцы узнавали о других странных созданиях – огромных и тупых, которые разваливали дома, как ребенок разрушает кукольную постройку из соломы. Поговаривали, что Аквилония прогневила Дарителя Жизни, не желающего защитить ее от посланцев Сета. Но чаще обсуждали, не пора ли перебираться из столицы в другие города, где о демонах и слыхом не слышали.
Спустя пять дней после вызова во дворец свободный от дежурства Ларго наблюдал за отъездом королевского отряда в лес Руазель. Ласковое утреннее солнце переливалось на алых плащах Черных Драконов, отражалось от копий пехотинцев и сверкало всеми цветами радуги на драгоценностях придворных, во множестве пожелавших сопровождать отряд. Король Конан на огромном черном жеребце хмуро смотрел, как придворные усаживаются на покрытых изысканными попонами лошадей, суетятся слуги, упаковывая корзины с обедом, несколько музыкантов пытаются приторочить инструменты к седлам, развеваются плюмажи, раздается веселая болтовня и смех, машут платочками дамы… Придворных мало интересовали демоны. Они восприняли поездку в Руазель как очередное светское развлечение, и собирались извлечь из него как можно больше удовольствия.