Конан покачал головой.
– Насколько я знаю эту породу, они всегда ищут власти, – пробормотал киммериец. – Только глупец может связаться с магом по своей воле. Да еще с каким-то приблуднем из Шема.
– Я бы посоветовал тебе назначить аудиенцию, – сказал Просперо. – Приглядимся к этому Бен-Аззарату поближе. Хотя я не думаю, что один человек может быть опасен для нас. Аквилония сейчас сильнее, чем до мятежа, и наши враги знают об этом.
– Маг может натворить кучу дел там, где бессильны меч и копье. Вспомни Тсота-Ланти, – покачал головой король.
– Но ты же убил его в конце концов! – воскликнул пуантенец. – С каких пор ты стал кого-либо бояться, Конан? Пожалуй, Белеза права – тебе необходимо покинуть стены дворца хоть ненадолго, а то станешь робким и изнеженным, как столичные аристократы.
– Вот уж нет! – рыкнул киммериец, и Просперо расхохотался. Король повернулся к терпеливо ожидающему Люцию:
– Передай Публио – пусть назначает официальную аудиенцию этому гостю из Шема. Поглядим, что он за птица…
Обычно Конан с неохотой соглашался на официальный прием в Главном Тронном зале. Его раздражала необходимость сидеть на троне в присутствии толпы разряженных праздных придворных и выслушивать ничтожные просьбы провинциальных дворянчиков и однообразные славословия послов, прячущих за льстивой улыбкой темные замыслы. Король предпочитал давать аудиенции в надежно защищенной от подслушивания комнате в глубине дворца и в присутствии людей, которым он доверял – хотя бы до определенных пределов. Но сейчас, не в силах избавиться от застарелого недоверия к магам, Конан решил, что безопаснее будет принять Бен-Аззарата при большом скоплении народа.
Главный Тронный зал был создан строителем дворца с единственной целью – показать ничтожность посетителей перед лицом правителя Аквилонии. Высотой около двадцати локтей, зал выглядел подавляюще огромным благодаря двум рядам стройных колонн из блестящего карпашского базальта, уходящих, казалось, в бесконечность. Узкие стрельчатые окна, расположенные под потолком, пропускали солнечные лучи, прорезающие воздух зала подобно золотым копьям. Выложенный красными и белыми мраморными плитами пол был выщерблен многими поколениями придворных, стремящихся сложить свою верность к подножию трона.
Трон аквилонских королей, вырубленный из цельного куска яшмы, твердо опирался львиными лапами на мраморное возвышение из трех ступеней. Отлитая из бронзы оскаленная голова льва венчала собой спинку трона, казалось, защищая сидящего правителя. На стене за троном красовался герб Аквилонии, выложенный золотом и топазами – лев, вставший на задние лапы.
В полдень тяжелые двери Главного Тронного зала распахнулись, и туда хлынула толпа придворных. Мужчины в пестрых нарядах из шелка и бархата несли на себе не меньше драгоценностей, чем любимая наложница султанапурского эмира. Их церемониальные мечи, являвшиеся в некотором роде произведениями искусства, в битве создали бы своим владельцам немало трудностей благодаря вделанным в рукоятку драгоценным камням, вычурно изогнутым крестовинам и свисающим чуть ли не до земли темлякам с кистями. Женщины, напротив, были одеты преимущественно в темное (эту моду ввела недавно благородная госпожа Эриона, вернувшись из путешествия по Хорайе), зато их лица, выглядывающие из складок тончайших тканей, являли собой выставку разнообразнейших красок, изготовляемых из редких веществ, добытых в далеких заморских странах и провезенных смелыми купцами через все опасности на радость прекрасному полу. Воздух зала был напоен экзотическими ароматами, вызывавшими у непривычного человека сильное желание чихнуть. В общем, любому гостю, попавшему сюда, сразу становилось ясно – Аквилонская империя процветает.
Придворные еще не успели обменяться последними новостями, а распорядитель, внушительно ударив об пол золотым посохом, уже объявлял: «Его Величество Король Конан Аквилонский!» Двери торопливо открылись, и в зал стремительной походкой вошел правитель империи.
Среди этой разряженной и благоухающей толпы король выделялся, как кряжистый дуб в яблоневой роще. Он был на голову выше любого мужчины в этом зале, и ни одна наложница его гареме не могла сосчитать всех шрамов на его теле. Сшитая по вычурной аквилонской моде одежда не способна была скрыть его могучие мышцы, а королевский меч, казалось, обычному человеку удастся поднять с трудом. Его называли «варвар» – с презрением или невольным уважением – и он остался варваром даже на королевском престоле. Но именно это позволило Конану завоевать корону и удерживать ее вопреки всему вот уже два года.
Конан уселся на трон, который до него отполировали поколения высокорожденных аквилонских королей, и пронзительные голубые глаза киммерийца обежали его подданных.
– Клянусь Кромом, – пробурчал Конан, – скоро я перестану здесь отличать мужчин от женщин. Совсем распустились…
Стоявший как обычно по правую руку принц Пуантенский не преминул заметить:
– Пока мужчины носят оружие, надеюсь, ты не ошибешься.
– Смогут ли они при необходимости пустить его в дело – вот что меня беспокоит, – отозвался киммериец.
Распорядитель вновь привлек общее внимание, объявив:
– Почтенный Бен-Аззарат из Шема, алхимик и маг – с прошением к Королю Конану Аквилонскому!
Двери тихо открылись, пропустив в Тронный зал невысокого полного мужчину средних лет, облаченного в длинные светлые одежды, как принято в Шеме. Он ничем не отличался бы от респектабельного отца семейства, если б не цепкий взгляд черных глаз и не голубой шар из дымчатого стекла, который маг бережно держал на ладони.
Посетитель поклонился и громко начал:
– Приветствую тебя, могучий король Конан, под чьей рукой слава Аквилонии засияла еще ослепительней! Немало дней добирался я до твоей столицы, и все это время я мог слышать, как люди превозносят твои мудрость и силу. Но дела твои говорят громче людской молвы. Окрестные страны склонили головы перед величием твоей империи… – Бен-Аззарат сделал паузу, чтобы отдышаться. Конан едва заметно поморщился и махнул рукой – дескать, хватит, переходи к делу.
– Прослышал я, что у столь славного властителя при дворе нет никого, кто бы с помощью алхимии, магии и подобных наук укреплял мощь государства и твою, о король. Сейчас многие правители имеют на службе ведающих тайные силы, ибо нередко их помощь и совет спасают жизнь государя и его страну. И я рискнул отправиться в путешествие, чтобы предложить славному королю Конану свои услуги в качестве придворного мага и прорицателя. Я заручился верительными грамотами у правителя города Асгалуна и надеюсь, что моя просьба будет рассмотрена благосклонно… – Бен-Аззарат достал из складок одежды свиток и с поклоном передал его подошедшему пажу. Конан, не проявивший интереса к свитку, тяжелым взглядом уперся в мага.
– Что же ты можешь, почтенный Бен-Аззарат? – наконец спросил король.
Маг не обиделся на столь откровенный вопрос.
– Я, о мудрый король Конан, всю жизнь посвятил проникновению в тайны незримого мира, который, как покрывало, окутывает нашу обыденную действительность. Я могу говорить с душами умерших, могу излечить болезнь, наведенную твоими врагами с помощью злых чар…
«И навести ее на меня самому,» – пробормотал Конан.
– … могу проникнуть в думы любого человека и открыть тебе, кто верен королю, а кто улучает момент, чтобы предать…
«И заморочить мне голову,» – вновь буркнул Конан.
– …могу показать тебе будущее, чтобы ты знал, где таится истинная опасность…
«И обмануть меня,» – подумал Конан и прервал Бен-Аззарата, постаравшись, впрочем, чтобы голос его звучал учтиво:
– Ты действительно великий колдун, почтенный Бен-Аззарат. Думаю, любой правитель с радостью примет твои услуги. Мы же пока не нуждаемся в них. В Тарантии достаточно жрецов Митры, которые не зря едят свой хлеб.