– Сайлас, я люблю тебя. Но я…
– Но. Но что, Эрин? Давай, выговорись, – насмешкой в голосе он словно вызывает меня на дуэль – будто знает, что интервенцию затеяли не для него, а для нас, но вина заставляет нас притворяться.
– Я… я больше не могу позволять тебе…
– Ты пока не видишь, – обрывает меня он. – Не видишь их. Но ты увидишь.
Его глаза… Я вижу, как расширены его зрачки. Как черные дыры.
– Ты сейчас под наркотой, да? Да?
– Нет. Под призраками.
Что-то внутри меня щелкает. Будто потянули за одну ниточку, и распустили весь свитер, слова так и льются.
– Я позвала тебя сюда, а ты… что? Накидываешься? Под чем ты?
Он улыбается. Улыбается той же хреновой ухмылочкой, что и всю свою жизнь.
– Мне надоело, Сайлас, – я не могу сдержаться. – Я до смерти устала от твоей мистической херни! – ярость так быстро поднимается, что я не могу ее контролировать. – Убирайся из моей жизни!
Что я делаю? Это должно было быть ради Сайласа…
– Убирайся! – толкаю его я. Сильно. Его тело почти не сопротивляется. Он какой-то мягкий, почти гибкий, как пластилин. Я жду, что он надуется, даст отпор, но понимаю, что его тело не выдержит сильного напора. Но я не могу сдержаться – не могу остановиться. Я толкаю его сильнее. Сильнее.
– Эрин, – зовет меня Амара. – Не надо…
– Проваливай из моей квартиры. СРОЧНО!
Меня прорвало. Я все толкаю его. Сайлас уже за пределами гостиной.
– ВОН! ПРОВАЛИВАЙ!
Он в коридоре, отступает с каждым пинком. Его целлофановый пакет шуршит о стену. Мои глаза впиваются в его. Я смотрю в них, пока толкаю, изгоняю этого злого духа из моей квартиры, избавляюсь от его присутствия.
– Ты мне уже по горло надоел! НИКОГДА, НИКОГДА НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ!
Он кажется обиженным. Растерянным. Как я могу так с ним поступать?
– Ты для меня мертв!
Его спина врезается во входную дверь. Он без слов открывает ее, выходит и захлопывает. Внезапно его нет. Правда нет.
Но это не мешает мне кричать в дверь:
– ТЫ МЕРТВ!
Агентство «МакМартин» заняло склад из красного кирпича, который когда-то был металлургическим заводом паровозов. Во время Гражданской войны тут производили железную обшивку для военных кораблей Конфедерации. Я знаю это только благодаря медной табличке в зоне ожидания.
Есть во всей этой индустриальной атмосфере что-то непристойно шикарное. Нерабочая печь по-прежнему стоит в центре вестибюля, теперь выкрашенная в гладкий маслянисто-черный. Если бы Роберт Э. Ли переспал с офисным центром, это стало бы их внебрачным ребенком.
Я жду собеседования и в пятый раз перечитываю табличку: «В военное время весь район подожгли, но рабочие оставались на своих постах, чтобы защитить литейный цех от бесчинствующих мародеров. Их героическое спасение металлургического завода привело к тому, что солдаты Союза не захватили фабрику, но, к сожалению, она все равно сгорела».
Я могу только представить, что подумают эти литейщики, если узнают, что на фабрике, где они сгорели заживо, теперь клепают песенки для реклам.
Я специально купила новое платье. Платье для собеседования. Простое, черное, с завышенной талией. Круглый вырез, длинные рукава. Молния на спине. Надевая его утром, я поймала себя на мысли, что принимаю облик инициативного человека. Готового действовать.
Мне нравится этот человек. Я могу быть этим человеком.
Звонит телефон. Трель эхом разносится по залу ожидания. Я съеживаюсь, как будто секретарша сейчас снимет мне за это баллы.
Это Сайлас.
Я уже хочу по инерции ответить. У Сайласа сильное течение. Но мне нельзя сдаваться – ни этим утром, ни каким-то другим. Он больше не будет обладать надо мной такой властью.
Отшей его, Эрин.
Сайлас говорит: дай мне любовь и преданность.
Отшей его.
Сайлас говорит: прогнись под меня.
Отшей.
Сайлас говорит…
– Мисс Хилл? – зовет секретарша.
Я улыбаюсь. Я луч яркого, золотого света. Пришло время сиять.
Она ведет меня по открытому офису прямо к мистеру Гиддингу. Тот приветливо улыбается, закрывая за мной дверь. Гул копирайтеров-хипстеров затихает.
– Спасибо, что пришла, Эрин.
– Спасибо вам, что пригласили, – говорю я с отрепетированным энтузиазмом. Передняя стена его офиса – сплошное окно. Я чувствую себя запертой под стеклом бабочкой.
– Присаживайся, – протягивает он руку, предлагая стул напротив стола. Его тело мускулистое и загорелое от долгих лет езды на велосипеде, о чем свидетельствуют все висящие фотографии. Он почти похож на таких сексуальных папиков… фу, плохая мысль.