– Хрена с два, – говорит Амара. – Я туда не пойду. Там пауки!
– Тогда жди снаружи, – отзывается Сайлас. – Стой на стреме.
Мавзолей так и проглатывает его. Следующим, словно потерянная тень Сайласа, просовывает голову Тобиас, стараясь не задеть головой дверной проем.
«Подожди меня, – наверное, сказала бы тень Сайласа, – подожди-и-и!»
Амара смотрит на меня. На этом этапе нашей дружбы мы усовершенствовали экстрасенсорные способности, общаясь друг с другом исключительно мозговыми волнами.
Ты правда собралась туда идти? – спрашивает она глазами, ее голос громко и ясно звучит в моей голове.
Ну-у… наверное, да? Мы ведь зашли так далеко.
Какого хрена, Эрин? – явно недовольна она. – Серьезно?
Идем со мной!
Нет, ни за что.
Ну и ладно. Лохушка.
Я ныряю в мавзолей и сразу же чувствую падение температуры. Холод так и обволакивает. Просачивается сквозь кожу, проникая до самых костей.
У меня есть минутка тишины, пока Сайлас и Тобиас строят планы, а Амара снаружи осталась с сотнями спящих трупов прямо у нее под ногами.
Я делаю то, что и всегда в такие моменты: достаю из кармана маркер и нахожу на стене свободное место. Житель этого мавзолея простит мне одну маленькую надпись, учитывая бесчисленное множество других. Некоторый парочки оставляли свои имена: ПОЛ + ХАННА НАВСЕГДА. Кто-то просто рисовал пентаграммы. Кто-то оставлял левые слова и фразы: ЗОМБИ. УРА СТРАШИЛКАМ. ОХОТНИКИ ЗА ПРИВИДЕНИЯМИ.
Мой вклад, по сравнению с этим, относительно прост:
ЗДЕСЬ ЭРИН
В настоящем времени. Не прошедшем. Я оставляю частичку себя. Я всегда буду здесь.
– Господи, как хо-о-олодно, – пищит за мной Амара. Она не может долго оставаться одна. Она это знает. Я это знаю. Сайлас точно это знает. У нее не выходит быть в одиночестве. Амара подходит сбоку и обвивает руку вокруг моей, сильно дрожа.
– Соскучилась?
– Всегда, – заверяю я. Мы, сгорбившись, шагаем на сеанс Сайласа.
– Садимся в круг, – командует он.
Он даже принес свечи. Ну еще бы. В его рюкзаке целый магазин сверхъестественных примочек. Сайлас достает всю необходимую атрибутику и переходит к делу.
– Я не собираюсь сидеть на чьей-то могиле, – огрызается Амара, и на этот раз я не собираюсь с ней спорить. Вокруг шуршат и щелкают насекомые. По моей ноге ползет километровая многоножка, и не слезает, сколько бы раз я ее ни стряхивала. «Я иду к промежности, – шепчет она, извиваясь. – Да-да-да, берегись!»
– Да ладно, – говорит Сайлас, возвращая меня к реальности. – Мистер Пул не будет против.
– Кто это? – спрашиваю я.
– Не слышала о У. У. Пуле? Некоторые зовут его ричмондским вампиром, но это все бред. Он просто фантом.
Фырканье Амары эхом разлетается по всему склепу.
– Прости, – добавляет она, – но что такое фан… как-то там…
– Фантом. Тот, кто застрял между живыми и мертвыми.
– Бедняга, – шепчу я, отвлекаясь на жидкие тени у свечей. Я не чувствую ветра, но пламя явно от чего-то дрожит и раскачивается.
– Помоги, – просит Сайлас Тобиаса, пальцами руки водя по мраморной задвижке.
– Ладно, – без проблем соглашается тот. Это первое его слово на кладбище.
Сайлас говорит: помоги влезть в склеп.
Сайлас говорит: помоги вырыть могилу.
Сайлас говорит…
– Э-э-э… – мычит Амара, – что вы делаете?
– Мне лишь нужен его язык.
– Что, прости? А ну повтори, мать твою?
– Говорят, если отрезать фантому язык, можно говорить с мертвыми, – поясняет Сайлас настолько праздно, будто это самый общеизвестный факт.
– Нет, – говорит Амара, и слово отскакивает от мраморных стен. – Всего хорошего, я пошла.
– Уже как-то поздно пасовать, тебе не кажется?
– Издеваешься? Ты не говорил нам, что собрался отрезать части трупов!
– А ты бы тогда пошла?
– Конечно нет!
Я смотрю со стороны, как пререкаются Амара с Сайласом.
– И нахрена мы для этого закинулись кислотой? – уточнила Амара.
– А почему нет? – ответил Сайлас – его вечная фраза. – Это поможет связаться с духами. Я хочу кое с кем поговорить.
«С его мамой», – думаю я. Сайлас не произносит ее имя вслух. Ему и не надо. Мы все знаем, что она умерла, когда Сайласу было девять. Он всем говорит, что она умерла в аварии, но только я знаю, что Сайлас сидел сзади, когда огромный фургон въехал в их «Тойоту Матрикс» на автостраде. Сайлас рассказал, как отлетела по воздуху машина, как он потерялся в этом водовороте, как помнил развевающиеся вокруг лица волосы его матери, пока изгибалась ее шея… все больше и больше. И внезапно они встретились взглядом, налитые кровью глаза матери смотрели на заднее сиденье сквозь щель в подголовнике, ее подбородок покоился между лопатками. Позвоночник сломался так, что голова чуть не отлетела. Единственное, что удерживало ее на теле, – сморщенная кожа.