Вожак зарычал и оскалил клыки. Запах от него исходил просто ужасный. Затем он резко вытянул лапу и потрогал волосы девушки. Казалось, их цвет гипнотизировал его.
Отступив на пару шагов, он постучал себя лапами в грудь, утверждая свое превосходство, а потом схватил Зигрид и вскинул ее себе на плечо. После чего подпрыгнул и помчался через джунгли, перескакивая с лианы на лиану.
Несмотря на отвращение, Зигрид пришлось покрепче вцепиться ему в шерсть, чтобы не свалиться. Она не имела никакого представления о том, что ее ожидает. Может быть, старая обезьяна оторвет ей руки и ноги, перед тем как съесть?
Когда она уже с трудом сдерживала тошноту от сильной тряски, примат вдруг остановился, и девушка увидела, что он сидит в развилке двух крупных веток на вершине исполинского дерева.
«Там что-то есть, среди листьев, — заметила она. — Что-то вроде хижины, сложенной из бамбука… Нет, это клетка! Клетка, наполненная самым невероятным хламом».
Она уже приготовилась отбиваться, когда обезьяна схватила ее, приподняла крышку клетки и бросила внутрь. Зигрид покатилась на груду мусора, набивая синяки о твердые углы.
Оказавшись в глубине плетеного садка, она увидела, как вожак обезьян запер верхнюю дверцу и удалился тем же путем, перепрыгивая с лианы на лиану.
Оправившись от потрясения, девушка осознала, что лежит посреди хаотического нагромождения самых разнообразных вещей. Здесь были сотни и тысячи покореженных, изломанных или разбитых предметов, сплошь золотого или серебряного цвета. Осколки зеркал, обломки мечей, кубки, пожарные каски…
«Ну конечно! — догадалась она. — Это сокровищница обезьяньего народа! Они заперли меня в своем хранилище… Старая макака ворует все блестящее, как сорока. Ей понравились мои волосы, и это единственная причина, почему она не дала своим соплеменникам съесть меня».
Она попыталась встать на ноги, но это оказалось невозможно — наваленные в беспорядке предметы раскатывались во все стороны, не давая ни за что ухватиться и выбраться наверх клетки. Вскоре она поняла, что ей стоит сохранять неподвижность, если она не хочет оказаться погребенной под горой мусора.
«Я как будто застряла в зыбучих песках, — поняла она. — Чем больше двигаешься, тем сильнее тонешь».
Она замерла. Горшки, кастрюли и всяческие безделушки покатились на нее сверху. Она охнула, когда осколок зеркала оцарапал ей скулу, и по щеке скатилась струйка крови.
Она не знала, что делать. Вылезти из клетки было бы несложно, потому что запор на крышке был самым элементарным, сделанным из бамбуковой веточки, но до него еще следовало добраться…
Нагромождение металлолома оказалось куда более опасной ловушкой.
«Одной лавины хватит, чтобы похоронить меня в мусоре, — подумала девушка. — Обратно на поверхность мне уже не выбраться».
Она решила как следует обдумать ситуацию, прежде чем предпринимать какие-то рискованные действия. Может быть, она сможет использовать прутья решетки в качестве лестницы?
«Бамбук очень гладкий, — отметила она, — так что это будет не очень просто. Да и в любом случае для начала мне нужно до него добраться».
Погруженная по пояс в кучу разнообразных предметов, она находилась довольно далеко от стенок своей воздушной тюрьмы. Если она станет пробираться к решетке, велик риск, что дюна из обезьяньих сокровищ поглотит ее с головой еще до того, как она достигнет цели.
Через три часа пребывания в клетке Зигрид уже умирала от жажды. Под кронами деревьев царила удушающая жара. Девушке казалось, что она томится на слабом огне, как рагу с ароматом плесени и гниющей листвы. Стоило ей хоть чуть-чуть двинуться, бамбуковая клетка начинала раскачиваться на конце ветки, к которому она была подвешена на прочной лиане. Гора предметов тут же приходила в движение, угрожая погрести пленницу под лавиной золоченого хлама. Во время очередного обвала прямо в лоб девушку ударил керамический флакон с блестящей пробкой. Она подскочила.
«Бутылка эликсира! — сказала она себе. — Блестящая пробка означает, что банановый сок в ней дошел до нужной кондиции. Так нам объясняла Серена. По горлышку флакона проводят кисточкой с серебряной краской, чтобы не перепутать его с теми бутылками, в которых зелье еще не созрело».
Она медленно протянула руку, чтобы ухватить заветный флакон. Сердце ее колотилось, как безумное.
«Он попал сюда из города на потолке, — рассуждала она. — Кто-то просто выбросил его в окошко, допив последнюю каплю эликсира. Он не может быть полон, это было бы слишком прекрасно…»