От неожиданности Эхомба сбился с ритма, неуклюже забарахтался в воде. Лягушка в два гребка подплыла к нему, поддержала и похвалила:
— Ты неплохо плаваешь, человек. Пастух справился с мгновенным замешательством и вновь принялся взмахивать руками.
— Что это на тебе надето? — спросил он и при этом указал на странное одеяние, в которое вырядилась лягушка.
— Наряд для подводного плавания. Маска, трубка, гидрокостюм. Ласты у меня свои. Я большая поклонница всяких технических штучек. В то время как мои соплеменники вынуждены каждые несколько минут всплывать для забора воздуха, я могу в три раза дольше оставаться под водой. С помощью этих резервных приспособлений я могу заплывать на неизведанные акватории, куда ни одна бестолковая в техническом отношении тварь и не сунется!
Лягушка неожиданно подмигнула ему. Огромный, прикрытый увеличительным стеклом глаз закрылся и вновь открылся. Зрелище было удивительное, и человек рискнул подплыть поближе, тем более что лягушка вела себя вполне миролюбиво и с тем же энтузиазмом продолжала:
— Здесь, на реке, есть места, где происходят выбросы метана — если, конечно, ты знаешь, что это такое. Там самая лучшая охота.
Эхомба перевернулся на спину и поплыл, закидывая руки за голову.
— Известно ли тебе, человек, — с нескрываемым превосходством выговорила лягушка, — что на белом свете есть много странных, полных всяких тайн мест. Большинство нос туда сунуть боятся. Но только не я!
Лягушка осклабилась — по-видимому, улыбнулась. Эта гримаса вызвала у Этиоля оторопь. Что поделаешь, если гигантские лягушки, даже энтузиасты технического прогресса, так и не научились улыбаться достойно, вежливо, чуть раздвинув губы.
— У меня есть друг-орел, — продолжала делиться соседка по заплыву, — тоже большой знаток теории полета. Он не испытывает охоты ловить лягушек. Ты бы видел, какой реактивный двигатель он соорудил. Крепится на спине…
Эхомба не выдержал.
— Это что, особая магия? — поинтересовался он.
Однако ответа не было. Лягушка уже успела нырнуть, только синие штанишки мелькнули на поверхности. Ну и пускай себе гребет!.. Эхомба успокоился, выбросил из головы отвлекающие мысли о странном. Мало ли чего в жизни не бывает! Если бы его предки, каждый раз встречаясь с чудом, ломали бы головы, почему случилось так, а не этак, они бы никогда не стали расой, овладевшей землей и водой.
Неожиданно его правая нога коснулась чего-то склизкого. На мгновение пастух напрягся, потом сообразил, что это речное дно. По-видимому, на этой стороне ложе реки было покато. Выбравшись на берег, Этиоль оглянулся, чтобы оценить проделанный путь. Никаких следов присутствия обезьяньего войска он не обнаружил. Видно, простившись, они тут же двинулись в обратный путь.
Выбравшись на берег, Эхомба первым делом проверил, не потерял ли он что-нибудь из оружия и пожитков. А убедившись, что все на месте, и сориентировавшись по солнцу, двинулся на восток.
На ночлег он устроился на берегу, у самого края воды. Все эти дни его окружал нескончаемый многоголосый гвалт обезьяньего царства. Оказывается, в природе было много других, более мелодичных и завораживающих звуков, например, шелест ветра, скрип сучьев, хлюпанье воды. Все они создавали подобие тишины, особенно любезной человеческому уху. Высыпавшие на небе звезды тоже как бы решили придвинуться к земле и воде — посмотреть, что за существо развело небольшой костерок на песке, чем там оно питается в темноте. Этот круг Этиолю был привычен и уютен. Здесь, среди звезд, деревьев, воды и песка, он чувствовал себя уверенно.
Пастух завернулся в одеяло и свернулся калачиком. Если кто-то затаил против него злые мысли, пусть даже сам эромакади, то нечего в ожидании опасности всю ночь бодрствовать. Как ни борись со сном, все равно усталость одолеет. И вопросами не стоит мучиться. Сколько их, на все не ответишь, а ему надо хорошенько отдохнуть. Он успеет почувствовать приближение беды. Рыба ударит хвостом по поверхности воды, крикнет птица.
На этом месте его нагнал сон…
V
С рассветом Этиоль Эхомба продолжил путь. Скоро пастух нашел тропинку, с ее помощью выбрался на дорогу, а к вечеру, как и предсказывал Гомо, уже вступил в округу, где во все стороны тянулись возделанные поля, плодородным ожерельем окружавшие древний город. Стены его открылись внезапно, когда Эхомба поднялся на вершину холма.