Самого великана, с необыкновенной легкостью расправившегося с обеими армиями, с тех пор никто больше не видел.
Затем последовала Вторая война на скале. На этот раз цели битвы были ясны. Дело в том, что то ли по забывчивости, то ли в знак насмешки загадочный исполин не тронул сахар, принесенный в дар обеими сторонами. Никто не может сказать, как оно было на самом деле, ибо выживших в войне по приказу королевы-матери казнили.
В целом, нам удалось отбить свою долю сахара или даже немного больше. Так что мы, скорее, оказались победителями. Конечно, если оставить в стороне наши потери.
Лично я жалею, что мне не удалось присутствовать при беседе Имита с великаном. Да и состоялась ли эта беседа — вот какой вопрос мучает меня постоянно. Все вроде бы доказывает, что разговор состоялся и Имит нашел общий язык с посланцем небес, но мне не верится, что даже такому мудрому трутню удалось сломать барьер, отделяющий нас от чуждого существа, коли мы сами не способны договориться даже с себе подобными.
Какой вывод следует сделать из этой истории?.. Эй ты, сзади, да-да, ты, у которого один антенный усик короче другого, — перестань шуметь! Лучше послушай. Я не считаю, что мы поступили неразумно, попытавшись вступить в контакт с неведомым существом. Для победы над заклятыми врагами можно пойти на союз с любой силой.
Нет, главные уроки в другом. Во-первых, не следует ожидать взаимности, раздавая дары. Во-вторых, если на ваши молитвы отвечают, это не значит, что у вашего врага нет связи с небесами. И в-третьих, просите у богов что угодно, но не забывайте, что боги ведут свою собственную жизнь, в которой для вас может не найтись места.
Ладно, на сегодня достаточно. Теперь работать, работать! Нечего шевелить усиками!.. Вот сколько на сегодня назначено: доставить корм, проверить отложенные яйца, перевернуть куколки. Да и о новом плане похода на рыжих следует подумать. Кто не работает, ребята, тот не ест. Боги далеко, и когда тащишь кусочек листа размером больше тебя самого, имеет смысл позвать товарища. Упаси вас небо поверить, будто боги захотят помочь каким-то ничтожным тварям!
Х
Горьким разочарованием обернулся для Этиоля Эхомбы дальнейший путь через джунгли. Скоро испарилась последняя надежда, что лес поредеет. Чем дальше, тем непролазнее становилась чаща. Более того, начались подъемы и спуски — сначала плавные, долгие, потом все круче и круче.
К полудню пастух вышел на гребень невысокого хребта, откуда наконец открылся вид на всю округу. Этиоль долго всматривался вдаль. Зрелище было безрадостным. Местность представлялась непроходимой, холмы впереди заметно подрастали, кое-где белели отвесные скалы. Через долину отчетливо просматривался следующий хребет, а за ним уступами, взбирающимися в ясное небо, виднелись еще несколько горных цепей.
Путник присел отдохнуть. Взгляд манили бурные реки и ручьи, но, увы, ими не воспользуешься, даже если потратить время на строительство плота — слишком мелкие и каменистые. К тому же, все они текли с востока на запад, к невидимому морю, а путь Этиоля лежал строго на север.
В этот момент его внимание привлекло странное облако, поднимавшееся над склоном ближайшего хребта. Приглядевшись, пастух решил, что эти клубы более походят на дым костра, чем на туман над джунглями. Кто же мог развести огонь в пустынной местности? Разве что какой-нибудь отшельник. Этиоль слышал о таких, но поверить, что существуют люди, добровольно лишившие себя радости общения с другими, было трудно. Или, может, этот человек прячется в джунглях?
Первой мыслью было идти своей дорогой и ни во что не вмешиваться. Однако Этиоль не мог побороть свою натуру — а любознательность была его главной чертой — и зашагал в сторону вьющегося дымка. Если незнакомец покажется ему недружелюбным, он пройдет мимо.
Небольшая хижина прилепилась к уступу скалы. Сделанная из бамбука и тростника, она выглядела уютной и симпатичной. Со стороны леса располагалось небольшое уютное крылечко. Сидя на ступеньке, можно было любоваться закатом — если, конечно, туман или дым не закроют вид. В ухоженном дворике возле крыльца стояли два стула из гнутой древесины и круглый стол. Повсюду в деревянных ящиках и подвешенных глиняных горшках были цветы, изгородь покрывали вьющиеся побеги. Даже если хозяин хижины отшельник, он явно испытывал тягу к цветоводству и огородничеству. Все вокруг так и манило зайти и передохнуть в этом уютном, тихом уголке.
Подобная безмятежность и простота показались Этиолю подозрительными. Приблизившись к хижине по звериной тропе и внимательно оглядев окрестности, он решил подобраться еще ближе.
Пастух сошел с тропки и нырнул в кусты. Копье взял наперевес, чтобы в случае чего сразу пустить его в ход. С детства отец вдолбил в Этиоля простенькую заповедь: не доверяй первому впечатлению, особенно если оно навевает расслабляющие, напоминающие о скором отдыхе мысли. Везде полно опасностей, видимость обманчива. Многие вредные растения и опасные животные умело маскируются под самые безобидные создания. Яркие цветы прячут колючки, пестрая лягушка жжется соком ядовитых желез, в песчаном бугорке или в мелкой ямке скрывается смертельно опасная змея.
Смутное ощущение подстерегающей опасности никак не вязалось с сонным двориком, красивыми цветами и двумя певчими птичками в плетеных клетках, но оно все-таки шевельнулось, напомнило о себе!.. Надо выяснить почему.
Изучив окрестности и не обнаружив ничего подозрительного, Этиоль направился к хижине. Однако пошел не напрямую, а в обход, чтобы его не было видно в окна, выходившие в сторону джунглей. Если в хижине живет мирный и добрый человек, он поймет Эхомбу и не обидится.
Подойдя к изгороди, пастух различил голоса. Разговаривали двое. Один — громко и вызывающе, другой отвечал тихо, тонким и чуть подрагивающим голосом. С того места, где находился Эхомба, трудно было понять, то ли они ссорятся, то ли просто спорят. По крайней мере оба голоса были похожи на человеческие, хотя в Зыбучих землях ни в чем нельзя быть уверенным. С другой стороны, то, что ты человек, ничего еще не гарантировало. Разве не имел он недавно дело со змеей более достойной и благородной, чем многие представители его собственного вида?
Этиоль решил подобраться к ближайшему окну. Странно, зачем строить хижину в таком живописном месте и при этом оба оконных проема ориентировать на джунгли? Чтобы целыми днями любоваться на зеленую глухомань?
Подняв осторожно голову так, чтобы глаза оказались на уровне подоконника, Этиоль заглянул внутрь. Открывшаяся перед ним комната была просторна и обставлена плетеной мебелью. В дальней стене виднелась прикрытая дверь, ведущая, по-видимому, на крыльцо. Посреди комнаты на покрывавших пол циновках из толстых, грязно-горчичного цвета плетей расположились два человека: один — лицом к окну, другой — спиной.
Как только пастух заглянул в комнату, его взгляд встретился со взглядом мужчины, сидевшего к нему лицом. Глаза у того расширились, он поиграл бровями, затем отвел зрачки в сторону, словно пытаясь подать знак, однако что скрывалось за этими ужимками, Этиоль не понял. Удивление, беспомощность? Или, может, предостережение?..
Тот, что сидел спиной к окну, тоже мгновенно уловил присутствие чужака. То ли кожей почувствовав опасность, то ли смекнув о чем-то по выражению лица собеседника, он, не поворачивая головы, голосом сладким, как сироп, который женщины в Наумкибе варили из дикого меда, пригласил:
— Заходи, путешественник. Будь как дома.
Этиоль встал во весь рост. Мужчина, сидевший лицом к окну, по-прежнему не сводил с него взгляда. Пастухом внезапно завладело желание повернуться и бежать отсюда что есть сил, однако тот, что сидел спиной к окну, повторил тоненьким голоском:
— Заходи, не смущайся.
Любопытство, как всегда, пересилило. Обогнув дом, Этиоль поднялся на крыльцо и вошел в хижину. На двери, как и на окнах, не было даже занавеси. На мгновение ни с того ни с сего мелькнула мысль, что неплохо было бы отдохнуть в этой хижине. Это побуждение и решило дело.