Таисия присвистнула, настолько была удивлена увиденным.
– Так говорите, это родительская квартира? Та самая, в которой жила Стелла? Ничего себе!!! Ах, ну да, вот же ее комната… Но ее он оставил почему-то без изменений, да?
Таисия с интересом рассматривала снимки в телефоне, и по ее лицу видно было, что она потрясена увиденным.
– Вот бы никогда не подумала, что Дима в состоянии так изменить свою жизнь! Живописью, говорите, зарабатывает? Интересно. Но тогда почему же он, находясь в браке, не писал свои картины? Вдохновения не было?
– Вроде того.
– Да это же смешно! Что ему мешало снять какой-нибудь дешевый чердак и там работать? Нет, вы уж поверьте мне, дело не в живописи. А вот в чем, это еще надо разобраться! Но это на самом деле большие деньги… Перепланировка, строительные материалы, мебель… Может, я, конечно, ничего не смыслю в жизни, но в людях-то я прилично разбираюсь. Ну не похож Дима на гения! Никак! Знаете, я сейчас даже жалею, что так отдалилась от него, что не приняла участия в поисках злодея… Сейчас я была хотя бы в курсе его жизни, да и на душе было бы значительно легче. Все-таки чувство вины – отвратительное, тяжелое чувство.
– Вы на самом деле не видели его работ?
– Да никогда в жизни! Хотя Стелла всегда говорила, что ее брат талантлив. Говорила и то, что он связался не с той женщиной, что она все соки из него выпила, что она тварь неблагодарная.
– Значит, даже и не предполагаете, где Дмитрий мог найти столько денег?
– Может, ему наследство какое перепало? Но он не стал бы это скрывать, уж вы поверьте мне. Он, конечно, не без недостатков, но не подлый. И если бы разбогател вот так, неожиданно, то есть деньги упали бы на него с неба, он непременно поделился бы с детьми. Квартиру бы им купил или просто завалил бы деньгами, подарками. Но я встречалась недавно с его женой, мы с ней перебросились парой слов. Нет, ничего такого экстраординарного в их жизни не произошло. Но то, что у Дмитрия завелись деньги, Люда тоже не могла не заметить.
– Хорошо, Тая. Давайте вернемся к Стелле. Итак, вы искали ее, звонили в тот день, но она так и не отозвалась. Ваши действия?
– Честно говоря, я подумала тогда, что она просто разозлилась и уехала домой. Что разозлилась в первую очередь на меня. Поэтому на звонки не отвечает. Ну, у меня тоже характер взрывной. Я сразу после собрания, которое, надо сказать, ничем хорошим не закончилось, то есть даже голосования как такового не было, пообщалась с нужными мне людьми, да и отправилась к себе домой. Надо сказать, что я не звонила больше Стелле. Тоже на нее обиделась. Могла бы, в конце-то концов, позвонить и сказать, что она уезжает! Не чужие же друг другу люди.
– А как вы узнали о трагедии?
– Мне позвонила одна моя знакомая, которая тоже присутствовала на этом собрании. Она сказала, что забыла там, на стуле, пакет с вещами, и ей пришлось вернуться. А когда она вернулась, в гимназии уже была полиция, уже нашли тело Стеллы…
– Как зовут вашу знакомую?
– Нина Орешина. Если хотите, я могу дать вам ее телефон.
Глафира, общаясь с Таисией, никак не могла взять в толк, почему эта вполне адекватная, серьезная женщина повела себя так легкомысленно, узнав о смерти своей самой близкой подруги? Почему не призналась Дмитрию в том, что это она пригласила Стеллу в гимназию? Почему сразу же порвала с ним все отношения?
Привыкшая доверять своей интуиции и подозревая всех и вся, Глафира, улучив удобный момент, установила два «жучка» слежения в квартире – на дверце буфета в кухне и в комнате, между фарфоровыми безделушками на книжной полке.
Между тем ничего не подозревающая Таисия, увлеченная беседой, которая, по сути, была призвана несколько облегчить ее чувство вины, поскольку у нее появилась возможность рассказать заинтересованному человеку все, что она знала о последних часах жизни Стеллы, заварила еще один чайник чая и принялась разливать его по чашкам.
– Я знаю, о чем вы думаете. Вы осуждаете меня. Но я тогда жила как в тумане, и мне постоянно казалось, что смерть Стеллы – страшный сон. Что вот сейчас я проснусь, наберу номер и услышу ее чистый, родной голос. И что снова будет все хорошо и спокойно. Но я не просыпалась. Мне было страшно. Я боялась, что мне придется ходить в прокуратуру, как на работу, и доказывать, что я не верблюд. Я струсила, вот и все…
– Да-да, конечно, я понимаю вас… Спасибо за флешку. Вот вам моя визитная карта. Вдруг вспомните еще что-нибудь важное? А я, в свою очередь, позвоню вам и скажу, когда и куда подъехать, чтобы составить фоторобот того «слона». Да, Таисия… Скажите, у вашей подруги ведь были какие-то знакомые, друзья… Не было ли среди них особы по фамилии Фионова. Нина Фионова?