– Сережа… Кто из ее друзей проживает на улице Лермонтова? Ну?
– Да не парься ты. Туманов, вспомнила? Скульптор. Записывай… – И он продиктовал ей полный адрес Ивана Туманова.
23
«Виктор Кошелев, Виктор Кошелев…» – повторял Виталий Юдин, высматривая на узкой улице, примыкавшей к отремонтированному зданию паспортной службы, дом с табличкой «137». Именно в этом доме, по сведениям, полученным им от друга-полицейского, и проживал самый важный свидетель произошедшей третьего мая аварии в районе железнодорожного вокзала, аварии, в которой погибла Виктория Желткова. И именно он, этот самый Виктор Кошелев, был первым – и единственным – человеком, который подошел к разбитой машине и находившейся в ней молодой женщине, а это значит, что только он и мог первым увидеть и взять все, находившееся в машине. Помимо трупа, конечно. Это уже потом он вызвал милицию и упорно делал вид, что ничего не брал и не видел.
Был вечер, улица была пустынной и оранжевой от света фонарей. Окрасившиеся в розово-рыжие тона дома, протянувшиеся вдоль улицы, казались сделанными из зефира. Попахивало нечистотами, поскольку в этот район города еще не провели канализацию, и жители выплескивали помои прямо на проезжую часть.
Юдин, за все время проживания в большом городе, в благоустроенных квартирах своих любовниц, успевший привыкнуть к чистоте и комфорту, которыми его окружали любящие его женщины, с содроганием представлял себе жизнь в этих старых, с гнильцой, купеческих особняках. И он ни за что не постучался бы и не позвонил ни в один из этих домов, если бы не острая необходимость.
Вот он, этот дом с нужным номером. Деревянная дверь хорошо освещена. Очень тихо, хотя сейчас всего-то девять вечера. Он увидел большую черную кнопку звонка и позвонил. Подождал, пока за дверью не послышались медленные шаркающие шаги. Он ждал, когда прозвучит неизбежное: «Кто там?», но так и не дождался этого вопроса. Дверь приоткрылась, и в электрическом свете фонаря показалась высокая худая фигура старика.
– Вы к кому? – услышал он неожиданно низкий, роскошный баритон, словно перед ним был не гардеробщик из прибрежного ресторана «Волна», а как минимум театральный актер на пенсии.
– Мне нужен Виктор Кошелев, – ответил, сильно нервничая, Виталий.
– Это я. Входите, молодой человек, – и хозяин спокойно, явно ничего не подозревая и не боясь, впустил его в дом.
В двух шагах от входной двери устремилась наверх крутая деревянная лестница. Внизу же, сбоку от входа, виднелась небольшая кухня с очень старой газовой плитой и газовой же печкой.
– Мне бы поговорить…
– Вот и хорошо… – Старик прищурился, посмотрел на Юдина умными спокойными глазами и жестом пригласил его войти в кухню. – Я один живу. Если не возражаете, я угощу вас вином собственного изготовления. У меня есть великолепное вино из черной смородины.
– Спасибо, не откажусь, – зачем-то сказал Юдин.
Маленький прямоугольный стол с потертой желтоватой клеенкой. Все вокруг чистое, но очень старое, как и сам хозяин.
Через несколько минут на столе появились тарелки и пластиковые контейнеры с закусками.
– Это из ресторана, но вы не бойтесь, это не объедки, все чистое, свежее, мне наш повар оставляет. Я когда-то, уже давно, помог его сыну найти хорошее место, у меня были связи в определенных кругах. Мальчик сейчас работает в Москве, сделал военную карьеру. Ну вот, теперь его отец, то есть наш шеф-повар, меня и подкармливает… Здесь и рыбка красная, и икорка, и отбивные. Угощайтесь!
– Спасибо, – Юдин сглотнул слюну. Кто бы подумал, что у него от нервов так разыграется аппетит! Он положил себе икры, холодную отбивную, отхлебнул глоток темного черносмородинового вина. – Скажите, Виктор… извините, не знаю вашего отчества.
– Сергеевич. Виктор Сергеевич.
– Виктор Сергеевич… третьего мая неподалеку отсюда, на дороге, ведущей к вокзалу, произошла авария, машина врезалась в столб…
– Да-да, я очень хорошо это помню. Все это произошло прямо на моих глазах. Вы, вероятно, знали ту молодую женщину, да? Я правильно вас понял?
– Да, я был ее женихом. Расскажите, как все произошло на самом деле? Она действительно просто въехала в столб – и все?
– Ну, я бы так не сказал… Думаю, ее машину преследовали.
– Вот как? – удивился Юдин. – Кто?
– Было очень рано, что-то около пяти часов утра. Мы с Бромом гуляли. Бром – это моя собака, дворняга, но прекрасное, умное животное, прямо как человек. Ему сегодня нездоровится, и он сейчас спит в своем кресле наверху, в спальне. Так вот. Мы гуляли, было очень тихо, и вдруг я вижу – едет машина, знаете, я в марках-то не разбираюсь. Быстро так едет, а за ней – еще одна. Собственно говоря, самой аварии я не видел. Мы с Бромом свернули на нашу улицу, прошлись немного, он сделал все свои дела. Затем присели отдохнуть, там под липами есть скамейка, мы там всегда отдыхаем. Я позвонил одному своему приятелю, который в это время тоже выгуливает свою собаку…