- Ты знаешь, - Алекс первым нарушил наше печальное молчание - я знаю, с чего нам стоит начать.
- Нам?
- Ну да, я же сказал, что не оставлю тебя в трудную минуту. Еще тогда, когда мы встретились впервые, и когда ты была маленьким злым и одиноким волчонком - я сказал, что всегда буду тебе помогать. И сейчас не исключение - ты моя подопечная (в этот момент у меня в сердце что-то кольнуло) и я должен пройти все круги ада, если так будет нужно.
Я отстранилась от его груди, которую замочила своими слезами, посмотрела на его серьезное лицо и немного грустный взгляд, и ощутила, что сердце болит. Что это за странное чувство? Разочарование? Но откуда оно? Ведь сейчас я получила то обещание, о котором уже давно и мечтать забыла.
Я вытерла лицо рукавом, спрыгнула со своего насеста, и быстрым шагом пошла к выходу. Алекс стоял ошарашенный, не понимая, что происходит, хотя нет, понимает. Он всегда меня понимает лучше, чем я сама себя.
- Спасибо! - У выхода я все же остановилась, но оборачиваться не стала. - Я благодарна тебе за понимание и поддержку. Мне нужно привести себя в порядок, а то мало ли, ребята могут прийти, а я вся в соплях... - и вылетела как пробка шампанского в сторону уборной. Мне было горько. «Подопечная» - какое интересное слово. Но из его уст оно звучало как ругательство. А на что я рассчитывала? На признание? С чего бы это?
В туалете я долго мочила голову под краном. Нужно было её остудить в прямом и переносном смыслах. Возвращаться в кабинет не хотелось. Видеть его не хотелось. И я пошла во двор. После того как мы нашли артефакты, и я узнала почему так реагировала на это место, я перестала его боятся. Наоборот - здесь мне комфортно и спокойно. Сама того не понимая я опять оказалась около часовни.
- Дитя, почему твоя душа рыдает? - Голос, как шепот листвы раздался со стороны статуи.
- О, Ферония, это вы... - я присела на ступени часовни, и обняла колени. - Просто не могу понять саму себя.
- Что же произошло? - Теплый ветерок растрепал мне волосы, а я ощутила прикосновение ее руки к ним.
- Просто... Нет, думаю, я слишком многого ожидала от него. Но я всегда останусь просто «ребенком».
- О, дитя, ты влюблена? Это так прекрасно!
Я встрепенулась от ее слов!
- Чего? Я? Влюбилась? В кого?
- В того кто так сильно тебя разочаровал.
- В Алекса? Нет! Нет! Нет! Разве я могу влюбиться в этого садиста? Он же вечно меня дразнит и подкалывает! И раздражает! и... и...
- Помогает в трудную минуту...
- Ну да!
- Никогда не обманывает…
- Ну да!
- Поддерживает и утешает…
- Да… - я совсем поникла.
- А еще балует, холит, и заботится…
И тут я покраснела. Она была права. Вот же вездесущая зараза!
- Думаю, ты ему тоже не безразлична.
- Откуда такие выводы?
- Понимание человеческих душ приходит со временем, с опытом, не всегда приятным. Я тоже когда-то была молода и наивна. Любила и была любима. Но в силу своего дара долголетия я пережила его, и поклялась себе, что более - никогда не допущу подобную ошибку. Поэтому всегда держалась вдали от тех, кто был хоть чуточку со мною мил. А однажды, один из молодых господ все же решил, что любит меня, по крайней мере, ему так хотелось думать. Он был юн, избалован, и эксцентричен. Он дарил мне подарки, звал на прогулки. И всегда очень злился, когда я ему отказывала. На тот момент мне уже было двести сорок восемь лет. Я многое повидала, многих пережила, я не хотела страдать, когда кого-то вновь потеряю. Поэтому целиком и полностью посвятила себя своему долгу. А это создание не хотело мириться с отказом, ведь прежде он получал все по первому требованию. И обозлившись, он запер меня в подвале. Ему не знакомы были чувства ответственности и человеколюбия. Вначале он приходил раз в день, задавая один и тот же вопрос - буду ли я с ним? Я отказывала. Потом он стал приходить раз в неделю, а потом уехал в столицу, на празднование возвращения короля с очередной победой. Никто не знал, что я заперта, никто не приходил. Моя сущность пожирателя не дала мне умереть, но и жить, как обычный человек я уже не могла. Я покинула свое бренное тело и перешла на астральную плоскость. Я не могла предать свой долг. Когда же он вернулся и нашел мое тело иссушенное голодом, практически бездыханное, он долго кричал и ругался, продолжая обвинять меня в том, что это я сама виновата, что не согласилась быть с ним. Он подумал, что я умерла, и тайно похоронил во дворе, в этом месте. А потом соорудил эту часовню, со статуей девы хранительницы. Меня никто не искал, ведь не было тех, кто бы мной дорожил. А я и не грустила. Теперь будучи в таком виде я могу оберегать это место и его жителей от всех бед. Я все вижу, и все слышу, и людские души уже давно распознаю с первого взгляда. И твоего милого вижу насквозь.