Хенри подал нам ароматный кофе, с тонкими нотками корицы и шоколада, и уселся напротив.
- Не стоит вам так переживать Оленька, он всего лишь изредка делится со мной своими переживаниями об учениках школы, и так получилось, что последний год ваше имя он упоминает чаще, чем чье либо другое.
- Вот я и беспокоюсь, о том, что же он мог обо мне наговорить.
- Право слово, вам не стоит так переживать. – Он, по-доброму, расхохотался, похлопал Алекса по плечу, и предложил нам печенье.
Мы просидели на кухне около часа, мирно болтали, смеялись и дурачились. Я даже не заметила, как мое отношение к этому не молодому мужчине стало на столько дружеским, что я перешла на ты.
Хенри разделил нас по двум соседним комнатам на втором этаже, показал где ванная, выдал мыльно-брильные принадлежности и разрешил понежиться в горячей водичке сколько душе угодно. Даму пропустили вперед, и я, не теряя времени, решила все же придаться искушению.
Когда же я вышла, уже стемнело. Мои сопровождающие общались в гостиной, у камина. Я сначала высунулась в узкую щель приоткрытой двери, унюхала глинтвейн, вдохновилась и уже после настойчивого приглашения от хозяина протиснула всю тушку. Алекс уступил мне место в уютном кресле перед камином, и осведомил, что должен удалиться ненадолго. Ответа или комментария дожидаться он не стал, развернулся и исчез. Хенри протянул мне красивую стеклянную чашку с ароматным горячим напитком, которому я жутко обрадовалась:
- Ну как самочувствие после ванной?
- О! Просто божественно. Как будто заново на свет родилась.
- Я рад, что смог тебя порадовать. - Он ласково улыбнулся мне.
- А можно вопрос? - Я состроила невинную любопытную мордашку и широко хлопающими глазами посмотрела на собеседника.
- Можно, если осторожно...
- А как давно вы знакомы с Алексом?
- Хм, наверное, уже около двадцати с лишним лет.
Мое лицо немного вытянулось, это же получается... Но додумать эту мысль я не успела.
- Я, так понимаю по выражению твоего лица, ты хочешь спросить - в курсе ли я кто вы на самом деле?
Я робко кивнула.
- Да я в курсе. Но, можешь не переживать предрассудков у меня нет по этому поводу.
- Любопытно… А как вы познакомились?
- Это случилось, когда мне исполнилось лет девятнадцать. – Он нахмурил брови, задумался - Да, где то в этом возрасте я решил попробовать жить самостоятельно. Мой отец влиятельный человек и привык все контролировать. Дома он был еще тем диктатором. И мою судьбу распланировал, даже не поинтересовавшись «а хочу ли я этого?». Вот я и уличил момент для побега: собрал минимум пожитков, деньги, документы и отправился к буддистским монахам. Аскетический образ жизни, иная культура - меня привлекало все. Я хотел научиться выживать без родительского надзора.
В храме принимают всех желающих, но при строгих правилах. Я был этому только рад. Мне давали работу и пищу, учили, и позволяли гулять и знакомится с людьми. Там же я и повстречал Алекса. Мы оба были иностранцами, поэтому нас поселили в одну комнату. Общий язык мы нашли быстро. Я рассказал ему - от чего я сбежал, а он о том, что в этом храме учится самоконтролю, ищет свой путь и самого себя. Но прошло немного времени, и в храм явился отряд полиции и меня арестовали. Как я потом узнал - мой отец объявил меня в розыск, а когда узнал, что я здесь - подал прошение о моей экстрадиции. Поэтому, до выяснения обстоятельств, меня заперли в камере. А когда прилетел отец, камера сменилась на закрытый гостиничный номер.
Не гоже сыну политика вести такой образ жизни! Я же позорю имя отца. Ну и всякие подобные речи я слышал ежедневно. Изо дня в день мы скандалили, в какой-то момент я даже руки опустил от безысходности. Но, накануне отъезда, я нашел возможность и сбежал обратно в храм. А когда собирал вещи, в комнату зашел Алекс, и, увидев его, все то, что накопилось во мне: обида, гнев, отчаяние - выплеснулось таким фонтаном, что я, разрыдавшись как девчонка, выложил все своему новому товарищу. Он, молча, меня слушал, не торопил, не перебивал. Не знаю, в какой момент я, выговорившись, просто вырубился. Утром у меня было чувство опустошённости, не осталось ничего - не радости ни печали. Апатия, я бы так это назвал. Монахи приносили еду, Алекс молча приходил и уходил, я же лежал на своей лавке. На следующий день на рассвете Алекс меня растолкал, заставил собрать вещи, и мы, второпях, сбежали из этого уединенного места. Вначале шли пешком, потом куда-то ехали на автобусе, потом на поезде, и когда через два дня все же осели в одном из больших городов, я таки набрался смелости спросить - куда мы едем? И Алекс мне рассказал - что он ходил к моему отцу, про их разговор. Что единственным верным решением, было помочь мне скрыться, иначе меня бы заперли до конца моей жизни. И, что Алекс все равно путешествует, и может себе позволить сменить маршрут ради меня. Я был безумно счастлив. Всю свою жизнь я считал себя одиноким, хоть и был окружён большим количеством людей. А теперь на моей стороне человек, который поддержит и выслушает, и если нужно поможет. Мы много повидали, многому научились, Алекс рассказывал о тех невероятных местах, где ему доводилось побывать. И если я хотел отправиться туда же, он мне не отказывал - он стал для меня не просто другом, я бы назвал его братом.