- И почему это тебя так задело? Я думал, ты не хочешь... - он замялся, подбирая слова - быть со мной…
Я посмотрела на него, хоть он и смотрел на дорогу выжимая педаль газа до полной, но было в нем что-то неуловимо грустное.
- Я, просто... Сутра ты был таким равнодушным, вот я и подумала, что это ты жалеешь о произошедшем!
- Ты ошиблась! Просто я не знаю можно ли другим показывать то, что между нами, и хотел об этом поговорить наедине, а ты...
Я думала, что сейчас мое сердце выскочит из груди, так сильно оно отбивалось внутри на каждое сказанное им слово. И если честно, мне хотелось наплевать на Соню и, остановив машину, бросится ему на шею. Но совесть – страшный зверь, и она меня загрызет потом, если я брошу все на полпути. Тем более, что можно ей сказать спасибо, если бы она не приехала, кто знает сколько времени нам потребовалось бы, чтобы все разъяснить?
- Получается, что это я дура?
- Заметь, ты сама об этом сказала!
- И что теперь?
- А теперь мы едем вытаскивать еще одну дуру из очередной передряги, а уже потом будем разбираться, что делать дальше!
- Хороший план!
Мы как раз подъехали к гостинице, в которой должна была остановиться София, узнали, что она ушла два часа назад, что вызвала такси. Вот мы и отправились по барам на её поиски.
Мы с Алексом зашли в первый бар – замшелое заведение, пропахшее сигаретным дымом и алкоголем. Играла негромкая музыка, приглушенный свет скрывал лица. Отличное место для того, чтобы отвести душу за стаканчиком спиртного. Софии не было видно, и Алекс подошел к бармену, чтобы расспросить. Все же его бывшая девушка заметная. А я увидела, что за барной стойкой сидел Ульвих и гипнотизировал янтарный напиток, и что-то невнятное бурчал себе под нос. Выглядело это зрелище жалко. Когда же он заметил Алекса, то схватил его за рукав и закричал:
- Подонок! Ты опять нарываешься на драку?
- По-моему, ты перебрал, пойди проветрись! Сейчас мне не до тебя.
- А мне кажется, сейчас как раз подходящее время выяснить все, что между нами выросло… - он попытался встать шатаясь, и крепко ухватился за ветровку своего соперника.
- Не стоит, ты обеспокоишь свою сестру.
- Какую еще сестру? Хельга мне не сестра, и ты об этом знаешь!
Алекс обернулся в мою сторону, на его лице читалась мольба о том, чтобы эта фраза не долетела до меня. Но я уже шла к ним, чтобы уточнить:
- Что это значит? – Я задала этот вопрос обоим.
- Оль, он пьян и не понимает, что говорит…
- Все я прекрасно понимаю! И этот подонок – твой куратор, в курсе, что мои родители удочерили тебя, пожалели сиротку. А что получили взамен? Твою черную неблагодарность?
- Пожалели сиротку? – Я не понимала, что чувствую сейчас, что-то накатывало изнутри – Это когда это? Когда мать-истеричка швыряла в меня всем, что под руку попадется? Или когда отец меня «воспитывал» кулаками? Или может ты – жалел сиротку, когда прилюдно отворачивал морду, в моменты, когда я умоляла «братик защити»? В чем у вас выражалась эта самая «жалость» к сиротке?
- Оля, не здесь… - Алекс попытался меня остановить, но меня понесло!
- Не надо – чего? Ты… ты об этом знал?
- Оль…
- Я задала вопрос – ты об этом знал?
- Да. – Он потупил взгляд.
- Как давно? Хотя не нужно отвечать, это не имеет никакого значения! – Мои щеки были мокрыми, и то чувство, которое все это время назревало, выплеснулось наружу.
Комнату заполонила темная дымка, она стелилась по полу из-под моих ног. Алекс попытался подойти ко мне поближе, образумить, но мои глаза помутнели, и его рука отдернулась как от огня.
- Оля, пожалуйста, держи себя в руках!
- А что такое? – Ульвих попытался встать, но ноги его подкашивались и ему пришлось придерживаться за стойку, чтобы не упасть. – Неужели тебе было мало того, что моя семья дала тебе крышу над головой и тарелку еды?
- Нет, этого мне было более чем достаточно. Но ещё бы мне хотелось в родных людях видеть хоть каплю тепла и любви ко мне.
- Любви? Ты знаешь, я любил тебя! Любил с того момента как тебе исполнилось лет восемь. Я не сразу это понял, но когда осознал, что чувствую – я стал сам себе отвратителен! Мне было семнадцать, и я желал свою младшую сестру, выдел эротические сны с ее участием, хотел заставить тебя плакать, запереть в комнате без окон, посадить на привязь и никому не отдавать! Эти чувства к тебе отравили меня. И я оградился, чтобы не потерять рассудок.
Людей в баре было не много, но они осуждающе смотрели на нас. А когда дымка скверны, которую я источала, добралась до них – они начали падать и задыхаться.