- Что ты готов обещать — в этом я не сомневаюсь! - воскликнула она, с такой открытой и заразительной улыбкой, что, как ни неуместно это было — он сам едва не улыбнулся в ответ.
Но в следующий миг колдунья снова посерьезнела.
- Если бы все было так легко! - проговорила она. - «Просто отпускаю…» Как ты не поймешь — я уже не могу тебя отпустить!
- Почему?
- Потому что поединок начат — и должен быть завершен. Двое взойдут на мост, и лишь один сойдет с моста.
- Послушай, эти ваши гребаные… гм… эти ваши законы тысячелетней давности…
- Да не в законе дело! - Келемринда явно готова была произнести еще одну инвективу в адрес людей, неизменно поражающих ее своим невежеством и тупостью, но сдержалась. - Извини, я, наверное, просто плохо объяснила. У вас такой грубый язык, ничего на нем не скажешь как следует! Я лучше покажу.
Она накрыла его руку своей — и в следующий миг перед мысленным взором его замелькали образы, вначале ни на что не похожие, но постепенно все более и более отчетливые. Двое на мосту, высокий мужчина в красном и женщина в белом: они соединяют руки — и срастаются, сливаются в одно существо. Алое фэа и серебристое мадхи пульсируют между ними в едином ритме — а над головой женщины тем временем вырастает черная тень, ползет вперед, окутывает обоих непроницаемым темным коконом… Но вдруг — разрыв! Ошметки красного, черного, серебристого летят в стороны; фэа хлещет алым фонтаном. И — новые образы: кровь, толчками вытекающая из рваной раны. Кувшин с трещиной, из которой по каплям сочится вода. Поверженный воин на поле боя — а над ним кружат стервятники, дожидаясь его гибели…
Он поднял глаза — и встретился с ее взглядом, усталым и печальным. Совсем человеческим.
- Понимаешь теперь?
- Так… И сколько мне осталось?
Келемринда нахмурилась, словно к чему-то прислушиваясь.
- Часа полтора. Может быть, два.
- И ничего нельзя сделать?
- Только одно. Вернуться и продолжить битву. - И она машинально облизнула губы раздвоенным язычком. - Иначе — смерть, совершенно бессмысленная, без…
- Ну да, и тебе ничего не достанется. Просто утечет в пустоту. Обидно, правда?
- Очень обидно, - согласилась она.
К несчастью, Урфин ясно чувствовал, что она его не обманывает. Быть может, Келемринда даже слишком расщедрилась, дав ему два часа. Если судить по самочувствию, у него и часа нет.
Багровое солнце медленно опускалось за вершины гор. На мост пали предвечерние тени. Рассвета он уже не увидит…
- Я не могу оставить тебя в живых, - тихо проговорила Келемринда. - Это не в моей власти. Но могу подарить тебе то, что лучше жизни.
Косые лучи заходящего солнца играли в ее волосах, обратив их в языки пламени, а глаза — в сверкающие драгоценные камни.
- Никому и никогда еще не предлагала я такого дара, - продолжала она, и серебристый голос ее звучал чарующей и печальной музыкой, - ибо ни разу мне не встречался противник, подобный тебе. Отдай мне душу — и я, королева Сумеречной страны, сделаю тебя своим королем. Над этим грубым миром у меня власти нет; но в Мире Вверху я почти всесильна. Ты мечтал стать могущественным волшебником? Здесь это невозможно; там — легко. Хотел завоеваний и побед? У тебя будет все. Хотел отомстить своим врагам? Все они приползут к тебе на коленях. Хотел народной любви? Бесчисленные толпы будут встречать тебя ликующими криками. Там, Вверху, ты не узнаешь ни унижений, ни неудач; там стоит лишь пожелать — и все сбудется. Хочешь? - сотвори для себя новые миры и стань в них Богом и единственным властелином. Хочешь? - забудь все прежнее и начни заново. Если пожелаешь, я даже сделаю так, что ты забудешь обо мне… или будешь верить, что сумел меня одолеть и идешь дальше, от победы к победе. Твоя власть будет абсолютной, незыблемой — и вечной, ибо в Мире Вверху время течет так, как мы захотим, а в Мире Внизу времени нет вовсе…
- А здесь?
- Что «здесь»? Не все ли равно? Твое тело — это не ты. Тебя здесь уже не будет.
Дивный новый мир под холодным солнцем… Пожалуй, в этом что-то есть. Создавать себе верных слуг и войска одним мановением мысли — разве не об этом он всегда мечтал? Правда, точно так же придется создавать и вражеские армии… Торжество одинокой воли, абсолютная власть в пустоте, мгновение, растянувшееся в вечность, дело жизни, превращенное в бессмысленную игру: если боги существуют — должно быть, они живут именно так. А сквозняки из-за грани вселенной, и холод, и шаткая почва под ногами — ко всему этому он привыкнет уже за первую тысячу лет; привыкла же Келемринда…
[Откуда он это знает?]
А если отказаться — что тогда? Валяться на мосту, как сломанная кукла, чувствуя, как из тебя капля за каплей вытекает жизнь?
[- …Спаси меня!..
- Я вернусь…
В Мире Внизу времени нет…]
- Дважды я становился королем, - медленно проговорил Урфин, устремив взгляд на багровый солнечный диск, - и оба раза мне приходилось зубами вырывать корону из рук врагов. Но не было еще случая, чтобы победитель швырнул мне корону, как подачку. Прости, колдунья, но я никогда не просил ни пощады, ни милостыни — и сейчас как-то поздно начинать. То, что предназначено мне судьбой, я беру сам — или не беру вовсе.
- Чего же ты хочешь, гордый человек? Назови свою цену!
- Хорошо. - И, глубоко вздохнув, он произнес: - Я готов продолжить битву — но с одним условием.
- Каким?
- Хочу остаться собой. Никаких больше потерь памяти, никаких иллюзорных миров. Мне плевать, как ты это сделаешь: но я должен помнить, кто я, помнить о тебе и о нашем поединке — до самого конца.
- Это возможно, - подумав, ответила Келемринда. - Да, так можно сделать, мне это будет даже лучше — но для тебя… для тебя это будет медленно. И… очень мучительно.
- Знаешь, иногда лучше помучиться, - отрезал он.
- Все еще надеешься выжить? - тихо спросила она; и он с изумлением увидел, что в огромных глазах ее блестят слезы.
Выглядело это как сущее издевательство; однако Урфин чувствовал, что она не притворяется. Да и зачем это сейчас? Нет, ей действительно его жаль.
Интересно, над съеденными детьми она тоже лила слезы? А потом объясняла их родителям, что на самом деле она не такая уж плохая, ей очень жаль, но так устроен мир? Или только ему такая честь?
- Если бы я могла оставить тебя в живых! - прошептала Келемринда. - Если бы только могла!
И по щеке ее скатилась слеза, окрашенная заходящим солнцем в цвет крови.
Да, как ни смешно, она в самом деле его жалеет. И восхищается — хоть и не понимает его упрямого, обреченного сопротивления. Люди — странные создания: не все ли им равно, умереть сейчас или через тридцать лет? Для нее между жизнью и смертью вообще нет особой разницы…
Что за ирония судьбы! Он хотел всеобщего преклонения, хотел, чтобы при его появлении на улицах и площадях собирались толпы народа, бросали в воздух шапки и восторженно кричали… Черт, да он просто хотел хоть кому-то нравиться! И вот, пожалуйста, дождался. Сбылась мечта идиота.
Он в самом деле ей нравится — Келемринде-здесь, той, что бродит в одиночестве по горным лесам, и собирает книги и магические игрушки, и записывает свои впечатления о Мире Вверху и Мире Внизу, в смутной надежде, что кто-нибудь когда-нибудь их прочтет. Той, что смеется над глупыми людьми, по-детски огорчается тем, что ее считают “плохой”, и скучает оттого, что не с кем поговорить, и мечтает о достойном противнике. Девочке-чудовищу, застывшей на тысячелетия в своей противоестественной юности. Той, что сейчас предлагает ему корону и плачет над ним.
И в то же время — хочет его сожрать, и никакого противоречия в этом не видит. Ибо Келемринда-Вверху — та, слизистая и черная — всегда голодна и неустанно гонит ее на поиски новой добычи. Каково это — жить в одном теле с чудовищем? Она уже много тысяч лет так живет. Она привыкла…
…Что ж, на прямой вопрос — честный ответ. Или почти честный.
- Нет, - медленно ответил он. - Выжить — наверное, уже нет. Но я надеюсь тебя победить.
========== Глава 7: Призрачный Мир (1) ==========
…
Герт Лайвен, смотритель дворцовых покоев, склонился в почтительном поклоне, ожидая дальнейших приказаний.