- Вот именно. Ты молодец, все правильно сделал — охранял его, пока я не пришел. - Король старался говорить мягко и успокаивающе, но голос его звучал как-то глухо, странно даже для собственных ушей. - А теперь отдай его мне. Я отнесу его вниз и прослежу, чтобы никто его не тронул.
Марран медленно опустил меч. Сделал шаг к нему. Еще шаг.
Урфин не двигался с места: он стоял на пороге, придерживая дверь, чтобы выскочить наружу и захлопнуть дверь за собой, как только мальчишка окажется у него в руках.
Еще шаг. И еще. Вот Харт опустился на одно колено и, с безумной надеждой и мольбой на лице, протянул своему Богу бесчувственное детское тельце.
Мальчик был белый, как молоко, даже какой-то синеватый — но, по крайней мере, дышал. Урфин взял ребенка на руки, стараясь не прижимать к себе: перед тем, как потерять сознание, мальчишка явно обделался, и воняло от него…
- Только будь осторожен, Повелитель, - прошептал Харт. - Она хитра, очень хитра. И она уже близко. Совсем близко…
Губы и щеки его дергались, глаза дико вращались в орбитах, все лицо ходило ходуном — а за его спиной стены, оклеенные выцветшими голубенькими обоями (почему голубыми? Это же Изумрудный город!), сходились и врезались в потолок под каким-то странным углом, и из разбитого окна тянуло ледяным ветром, хотя еще десять минут назад никакого ветра на улице не было…
- Она близко, - заговорщическим шепотом сообщил безумец. - Она здесь. - И ткнул грязным пальцем себе в середину лба.
- Кто «она»? - Урфин сам не понял, как вырвались у него эти слова.
Марран посмотрел на него с удивлением.
- Она. Неужели ты забыл? А вот она о тебе помнит…
О чем он говорит? Что вообще происходит? Почему здесь так холодно, почему дощатый пол прогибается под ногами, и откуда это тихое ритмичное “скрип-скрип”… и почему бессвязный бред сумасшедшего, упившегося нух-нуха, стал вдруг так важен — и так страшен?
Сейчас я вспомню… и все рухнет.
Не мысль, не догадка - непререкаемое знание, знание, в котором невозможно усомниться. Еще миг — и он поймет, о чем шепчет сумасшедший. Он вспомнит. И жизнь его уже никогда не будет такой, как прежде.
И что станет с ним дальше? Превратится в такого же безумца — забьется в угол, будет, дико вращая глазами, отбиваться от невидимых чудовищ и звать на помощь богов? Только ему и позвать-то некого…
Нет! Не хочу!
Он не успел сказать этого вслух, даже подумать толком не успел — но Харт уже отшатнулся, и на лице его выдавилась диковатая ухмылка.
- Ну и хитра же ты, тварь! - протянул он, укоризненно качая головой. - Ух как хитра! Смотри-ка, кем прикинулась! Думала, я тебя не раскушу?!
И вдруг, выставив перед собой меч, бросился на короля.
Урфин шагнул назад и плечом захлопнул дверь у него перед носом. Послышался глухой удар и яростный вопль: меч безумца вонзился в дерево. А в следующий миг — звон стекла, крики, шум борьбы: это наконец подоспели Лакс, Корт и Грей.
Едва держась на ногах, лишь каким-то чудом не уронив свою ношу, повелитель Изумрудного города двинулся по лестнице вниз — с безмерным облегчением возвращаясь в нормальную… относительно нормальную жизнь.
К середине лестницы он уже твердо знал, что ничего необычного наверху не произошло. Просто нервы. Перед тобой опасный псих с оружием в руках, несет какую-то чушь, а ты должен ему подыгрывать — тут перенервничать немудрено! Не зря говорят, что безумие бывает заразительным. А к последней ступеньке — уже и не помнил толком, что говорил ему марран.
Родители мальчика ждали внизу, в разгромленной гостиной. Оба молчали. Женщина цеплялась за плечо мужа, глядя на Урфина с таким страхом, словно он и был тем самым чудищем, явившимся сожрать ее дитя; плечистый чернобородый стеклодув не опускал глаз, и во взгляде его горела нескрываемая ненависть.
«Это все ты! - говорил его взгляд. - Ты привел в Изумрудный город марранов. Расселил их по нашим домам. Приучил к нух-нуху, от которого люди теряют рассудок. Все из-за тебя!..»
Повисло долгое тяжелое молчание. Губы короля искривились в злой усмешке.
- Не стоит благодарности, - процедил он.
Грубо, словно куль с мукой, сунул бесчувственного ребенка в руки отцу — развернулся и пошел прочь, хрустя сапогами по осколкам стекла.
продолжение следует
========== Глава 7: Призрачный Мир (2) ==========
- В-ваше величество хотели меня видеть? - насморочный женский голос вырвал диктатора из невеселых раздумий.
В дверях кабинета топталась преступница-горничная: Гэлли или Гэнни, он так и не вспомнил. Вырядилась, как на бал — в платье с широченной шуршащей юбкой и двумя ядовито-зелеными розочками на тех местах, где у более удачливых ее товарок обычно располагается грудь. И смотрела на него со страхом и надеждой.
- Не то чтобы хотел, - уточнил Урфин, - но приходится.
Заглянул в лежащий перед ним доклад полицейского Вереса. Ага, Гэлли Корн, племянница старшей горничной Флиты Корн.
- Госпожа Корн, объясните, будьте любезны, что вы делали сегодня перед обедом на дворцовой кухне? Разве готовка входит в ваши обязанности?
- Я… мне… просто надо было кое-что передать господину Балуолю, главному повару… - запинаясь, объяснила девица. - А… а что?
- А то, что какой-то неизвестный вредитель подсыпал в порцию жаркого, предназначенную для меня, убойную дозу приворотного зелья. И внутреннее расследование показало, что в тот момент, когда жаркое раскладывали по тарелкам, на кухне находилось лишь одно постороннее лицо — вы.
Девица побледнела, затем густо покраснела и дрожащей рукой схватилась за левую розочку.
- К счастью — к большому счастью для всех нас, - с чувством добавил Урфин, - все блюда, подаваемые на королевский стол, сперва пробует уважаемый первосвященник Краг. Во избежание отравы и всяких прочих неожиданностей. Но наш неизвестный и очень глупый вредитель не потрудился это выяснить… - И, сверля тяжелым взглядом убитую физиономию девицы, негромко и проникновенно поинтересовался: - Где зелье взяла?
- Э-э… этот человек ни в чем не виноват, - выдавила Гэлли. - Я ей не говорила, зачем… то есть, для кого… то есть…
- У кого зелье брала, дура?!
- Тетушка Рина, «Ведьмина лавка» под мостом — но она ничего не знает!
- Бездарь твоя тетушка Рина, - мрачно сообщил Урфин, - и шарлатанка. Вот завтра скажу смотрителю лавок, чтобы заодно и к ней наведался.
- А что… н-не подействовало? - пролепетала девица.
Он тяжело вздохнул.
- Подействовало. Только не так, как было задумано. Почтеннейший Краг не ощутил любовной страсти к тебе — он преисполнился такого, гм, любовного пыла, что принялся прямо там, в банкетной зале, кидаться на всех присутствующих, не разбирая ни возраста, ни даже пола. - При одном воспоминании об этой безобразной сцене его передернуло. - Очень… неудобно получилось.
Девица слушала, открыв рот и выпучив глаза: видимо, эта ужасающая картина представилась ей во всех подробностях.
- Одним из… э-э… пострадавших стал посол иностранной державы, - безжалостно продолжал король, - так что теперь нам грозят серьезные международные осложнения. А учитывая, что это был посол из Страны Болтунов…
Виновница внешнеполитического кризиса начала всхлипывать; розочки на цыплячьей груди заходили ходуном. Урфину даже жаль ее стало — на секунду и совсем чуть-чуть.
- Зачем ты это сделала, идиотка? - устало спросил он. - Королевой захотела стать?
- Н-нет… то есть, необязательно, - пробормотала девица сквозь слезы. - Можно и не королевой. Я согласна и так…
- То есть как это «так»?!
Увы, даже отринув все предрассудки, покорив полмира и стяжав сомнительную славу великого злодея, в некоторых вопросах властитель Изумрудного города остался провинциален и безнадежно добропорядочен. Вот и сейчас первая его мысль была та, что во времена его молодости у них в Когиде юных девиц воспитывали в куда более строгих правилах.
Горничная со всхлипом втянула в себя воздух, округлила и без того круглые глаза… и у него вдруг мелькнуло в голове, что в этой манере широко-широко раскрывать глаза есть что-то очень знакомое, точно, где-то он это видел, и совсем недавно… только, чтобы это выходило красиво, а не по-дурацки, как у нее, сами глаза должны быть совершенно другие…