Едва мост был готов, «ведьма» ступила на него первой и легко перебежала на ту сторону. Новая непочтительность — и снова король, привыкший везде быть первым, этого словно не заметил.
Урфин уже шагнул на мост, когда Топотун, наконец решившись, схватил его зубами за плащ и потянул назад.
Король раздраженно обернулся — но лицо его смягчилось, когда он увидел своего верного слугу в неподдельном ужасе. Огромный медведь дрожал как лист, шерсть его стояла дыбом.
- Повелитель, - пробормотал он, запинаясь, - не ходил бы ты туда!… Мне страшно! Эта злая колдунья… она какая-то уж слишком злая!
- Ты тоже поверил в эти деревенские байки? Келемринда умерла семьсот лет назад, глупый ты зверь. Да и я — не младенец, и кто попробует меня сожрать, рискует обломать себе зубы! - Урфин потрепал медведя по холке. - Все нормально, Топотун. Я скоро вернусь.
И уверенным пружинистым шагом двинулся через пропасть к пещере, так похожей на разверстую пасть чудовища.
- «Изменение Пути: теория и практика»… - бормотал Гуамоко себе под нос. - «Предсказания горя»… нет, скорее, «зла». Или «Злые пророчества»? «Подробная карта страны..» Нет, кажется, это переводится как «мир»… значит, «Подробная карта Мира Вверху и Мира Внизу, с описаниями и гравюрами, составленная…» Хм! Смотри-ка, повелитель, оказывается, в свободное от пожирания детишек время наша любезная хозяйка занималась научной работой!
- И что это за миры? - поинтересовался Урфин, без особого энтузиазма отрываясь от причудливой шкатулки резного черного дерева.
Он хорошо понимал, к чему клонятся все эти восторги: сейчас хитрая птица докажет как дважды два, что библиотека колдуньи имеет непреходящую ценность для потомков, а следующим шагом потребует основать какой-нибудь «Королевский Фонд изучения наследия Келемринды», себя назначит директором и примется выбивать из казны ставки — не только для самого себя, это бы еще ладно, но и для всех своих двоюродных дядюшек и троюродных племянников.
- Вот это нам и предстоит выяснить! - отвечал Гуамоко, полный исследовательского рвения. - Перехожу к полке номер три…
Факел, закрепленный в ржавом настенном канделябре, неимоверно трещал и чадил, но света давал достаточно. Впрочем, Гуамоко и не нуждался в освещении.
Не желая сидеть сложа крылья в ожидании подводы, филин принялся составлять опись найденных в пещере интеллектуальных богатств. Он сидел, вывернув голову под каким-то невозможным углом, на покосившейся книжной полке, долго и мучительно разбирал заглавия на корешках, выведенные затейливой древнеарахнидской вязью, а потом, сжав в лапе грифель, заносил их в список — такими каракулями, которых никто, кроме него, разобрать не мог. И, похоже, был совершенно счастлив.
Девушка почти сразу скрылась в боковом помещении, где у Келемринды, по всей видимости, располагалась гардеробная. Одному Гуррикапу известно, что она надеялась там найти, среди истлевших тряпок и в почти полной темноте.
Только сам Урфин не находил себе места. Бродил по пещере, брался то за одно, то за другое, разыскивая что-нибудь вроде той подвески с пламенем внутри — но ничего похожего не находил. Странных предметов вокруг было множество; и многие из них, несомненно, представляли не только материальную, но и магическую ценность — но в его руках оставались пусты и немы.
Пещера Келемринды дразнила его горячечными мечтами. Что, если бы, в дополнение к мощной армии, в руках у него оказалась магическая сила и власть? Тогда он подчинил бы себе не только Волшебную страну — что Волшебная страна! Урфину уже мерещилась экспедиция в Мир-За-Горами. Словно наяву, видел он самого себя восседающим на спине смертоносного железного дракона… и тут же услужливое воображение показывало, как Великан-из-за-Гор — тот самый, что когда-то так жестоко его унизил — с перекошенным от страха лицом бежит, ковыляя и спотыкаясь на своей деревянной ноге, но его нагоняет огромная тень драконьих крыльев…
Не только он — и девчонка Элли, и гордячки Виллина и Стелла, и все, все узнают Урфина Джюса!
Непобедимое оружие, несокрушимая власть, такая мощь, какую обычный человек и вообразить себе не может — все это здесь, у ног столяра из Когиды! Совсем рядом — только руку протяни…
И все же — недостижимо. Мечта о волшебной силе дразнит его и ускользает. Есть вещи, которых не изменить. Он — не бог и не волшебник. Жевуном родился, жевуном помрет. В самом лучшем случае, разберется в том, как работают две-три магические штучки, научится ими пользоваться — так же, как обезьяна у балаганщика на ярмарке «умеет» спички зажигать. Будет и дальше дурачить простодушных марранов — ведь даже жевуны с мигунами уже не ведутся на его фокусы…
Но все же… что, если…
Что, если она права?
- Смотрите, что я нашла! - послышался звонкий девичий голос, и в сокровищнице, легка на помине, появилась «ведьма». В руках она держала диадему удивительно тонкой работы: вокруг серебряного обруча сплетались малахитовые побеги плюща и остролиста.
- Наверное, это ее корона! - и, недолго думая, девушка принялась пристраивать диадему себе на голову.
- Гуамоко, - сказал Урфин, - будь другом, слетай посмотри, что творится в лагере. Что-то солдаты там расшумелись.
В самом деле, в последние несколько минут со стороны входного проема доносился шум и отдаленные голоса.
Филин, против обыкновения, не стал ворчать и препираться — он послушно исчез, оставив повелителя и девушку вдвоем.
- Мне идет? - поинтересовалась девушка. Она уже водрузила диадему поверх косы и теперь стояла под факелом, кокетливо поворачивая голову так и этак. Тень на стене повторяла все ее движения — только с легкой, едва заметной глазу задержкой.
- Красиво, - одобрил Урфин. А потом, почти без паузы, спросил: - Кто ты?
Девушка ответила ему долгим вопросительным взглядом, впрочем, не слишком удивленным. Стало вдруг очень тихо — только где-то в глубине пещеры капала вода.
- Ты очень постаралась меня обольстить и заморочить мне голову. - «И тебе это почти удалось», - мысленно добавил он. - Все это хлопанье ресницами, улыбочки, прозрачная тряпка вместо платья, туманные обещания сделать меня волшебником… Хорошая попытка. Но, извини, я все-таки не слепой и не тупой. Я вижу, что ты не обычный человек. Может быть, и не человек вовсе. Кто ты такая?..
«…и что тебе от меня нужно?»
Нет. Первое правило переговоров — не показывать заинтересованности. Что ей нужно — пусть сама скажет. А потом поговорим о том, что нужно мне.
В хорошеньком личике девушки что-то неуловимо изменилось. Тень за спиной, больше ей не нужная, начала бледнеть, выцветать — и через пару секунд исчезла. А сама она, склонив голову, смотрела на Урфина так, словно видела его впервые. Точнее, быть может, словно впервые как следует разглядела этого широкоплечего, жилистого человека с сильными руками рабочего, с взлохмаченной черной шевелюрой, густыми бровями, сросшимися на переносице, с резкими, неправильными, но выразительными чертами лица, с тяжелым взглядом глубоко посаженных глаз. Человека, который сейчас старается казаться спокойным, однако напряжен, как струна. Раздув ноздри, она вдыхала аромат его эмоций: сложный узор из волнения, надежды, любопытства и страха, и жгучую жажду силы и власти, и кое-что еще… О-о, что за наслаждение! А ведь она еще даже не начала!..
- Какой же ты сильный! - вырвалось у нее. - Впервые встречаю человека, на которого мои… - Но, заметив его нетерпеливое движение, она оборвала себя: - Хорошо, хорошо. На прямой вопрос — честный ответ.
Однако еще медлила, явно наслаждаясь моментом откровения и желая его растянуть.
- Крестьяне Фиолетовой страны, - начала она негромко и вкрадчиво, - разумеется, как и любые крестьяне, грубы, косны, невежественны и склонны к предрассудкам. Однако интуиция у них работает хорошо — и довольно часто они бывают правы. А вот тот, кто не верит «бабьим сказкам» и всему ищет разумные объяснения, частенько ошибается. Видишь ли, он слишком много думает. Думает, что ведьм не существует. Что мертвые не возвращаются. Что злая фея — всегда старуха. Что хрупкая девушка не может представлять опасность для взрослого сильного мужчины… - Она раскинула руки, и диадема на ее голове засветилась тусклым сероватым свечением. - Приветствую тебя, повелитель людей, в моих древних владениях!