Урфин глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Поправил плащ на плечах, решительно сжал челюсти и зашагал через мост, подавляя желание перейти на бег.
Он не понимал, почему ведьма его отпустила. Решила поиграть, как кошка с мышью? Или не готова сожрать его прямо сейчас? Похоже, что так — иначе давно бы это сделала. Быть может, ей нужны какие-то особые условия, какая-то подготовка… так или иначе, облегчать ей задачу он не собирался.
Чем ближе к той стороне — тем очевиднее становилось, что марраны ему вовсе не рады. И ладно бы они орали и потрясали оружием! С шумным недовольством своих подчиненных король уже сталкивался — и знал, как легко отвлечь простодушных прыгунов, переключив их гнев на что-нибудь другое. Но солдаты мрачно молчали, не сводя с него хмурых взглядов, в которых читалось… недоумение? Презрение?
Проклятье, что еще взбрело в их дубовые головы — и почему именно сейчас?
- Тебе помочь? - послышался вдруг медовый голосок Келемринды.
- В обмен на душу, что ли? Сам справлюсь! - рявкнул Урфин… и лишь секундой позже сообразил, что слышит ее вовсе не ушами, да и отвечает без помощи языка и губ.
Что за чертовщина! Эта… эта тварь из пещеры забралась к нему в голову?! И, может быть, уже сейчас…
Нет. Не может быть. Если бы она уже аппетитно хрустела его душой — он бы наверняка это заметил.
Или…
Что такое вообще «душа»? До сих пор ему как-то не случалось задаваться этим вопросом - поводов не было. Сердце, мозги — это все понятно; а душа? Где она у человека располагается, за что отвечает — и что чувствуешь, когда ее едят?
Ответная реплика Келемринды уже совсем не походила на человеческую речь, но звучала однозначно и ядовито:
- Что ж, посмотрим, как ты выкрутишься, фальшивый бог!
Едва Урфин ступил на твердую землю, Топотун бросился к нему и встал рядом, оскалив клыки и всем своим видом показывая, что любому, у кого есть претензии к его хозяину, сперва придется иметь дело с ним.
С верным телохранителем рядом король почувствовал себя немного увереннее.
- Марраны! Слушайте меня! - начал он зычным командирским голосом. - Мы сворачиваем лагерь и уходим отсюда. Бегом. Взвод Бойса идет со мной. Взвод Венка рубит мост, затем догоняет нас. Все вопросы и обсуждения — потом.
Солдаты как-то непонятно переглядывались, мрачно молчали — и не трогались с места. Наконец слово взял десятник Венк:
- В этой пещере, - проговорил он, указывая копьем на ту сторону ущелья, - обитает чудовище.
Урфин посмотрел на него, как на сумасшедшего.
- Вот именно! - ответил он, едва удержавшись, чтобы не добавить к этому крепкое словцо.
- Повелитель, и ты не собираешься вызвать его на бой и сразиться с ним?
Великий Гуррикап, что за болваны!
- Сейчас у нас недостаточно сил для сражения, - торопливо начал объяснять Урфин. - Поэтому мы временно отступаем. Вернемся сюда с несколькими сотнями воинов, с пушками, огнеметными машинами — и расправимся с чудовищем. Обязательно. Очень скоро. Обещаю. А теперь пошли. Так, Топотун здесь… Гуам! Где эта треклятая птица?
Десятник Венк покрутил головой, скорчив такую гримасу, как будто откусил от незрелого плода траа. Примерно такие же лица были и у остальных. «Я же говорил!» - проворчал кто-то в заднем ряду.
- Разве богам нужны войска, чтобы побеждать чудовищ? - шагнув вперед, заговорил Лакс из клана Бурундука. - Когда отец наш Солнце, странствуя между небом и землей, встретил семиглавого змея Ашшура, он не стал возвращаться на небо за воинами и пушками. Просто вызвал его на поединок на Радужном мосту — и срубил ему все семь голов!
- Точно! - наперебой поддержали его другие. - От начала времен так повелось: боги защищают людей, а не люди богов!
- Да провалитесь вы вместе с вашей мифологией! - потеряв самообладание, заорал Урфин. - Вы не в сказку попали, бестолочи! В этой пещере живет чудовище, и оно сожрет сначала меня, а потом вас, если мы не уберемся отсюда БЫСТРО! Все религиозные дискуссии — потом, когда выберемся из этого проклятого леса!..
И осекся, вдруг сообразив, какую совершил ошибку.
Эта пламенная речь, несомненно, произвела на солдат сильное впечатление — вот только совсем не то, какого хотел их предводитель.
Беззаветная отвага сочеталась в марранах с непосредственностью; увидеть своими глазами для этих простодушных людей было куда важнее, чем услышать. О страшной ведьме, таящейся в пещере и пожирающей людей, они покамест только слышали — и не слишком ее боялись. А видели они сейчас своего прославленного Огненного Бога — всклокоченного, в порванном и перепачканном грязью алом плаще, с посеревшим лицом и блуждающими глазами. Снедаемого страхом, которого он не в силах скрыть. Разве Бог может быть таким?
До сих пор кланы Бурундука и Перепелки были одними из самых твердых в вере. С самыми странными, даже недостойными на вид поступками Огненного Бога они готовы были мириться и находить им объяснения. Все слухи о том, что их обожаемое божество родилось, как все люди, от отца и матери, имеет вполне человеческую биографию, что у него есть родная деревня и даже дальние родственники (которые, впрочем, давно от него отреклись и даже сменили фамилию) — решительно отметали как вражескую пропаганду. Дворец, чудесно возведенный Богом в их родной долине, выглядит точь-в-точь как обычные деревенские дома в покоренных странах? Совпадение. Все народы за пределами Страны Марранов с незапамятных времен пользуются огнем, готовят на огне пищу и ничего удивительного в этом не видят? Значит, к ним их огненные боги явились раньше, только и всего. После реформ, проведенных Джюсом, богатые марраны стали еще богаче, а бедные — еще беднее? Ну, не все же сразу — когда-нибудь и у бедняков настанет праздник, сам Бог не раз повторял, что этого не долго ждать…
Но всему есть предел! Даже маленькому ребенку известно, как поступают боги, столкнувшись где-нибудь на узкой тропинке с чудовищем. Бог не знает страха: он узнает чудовище сразу, как только его видит, грозит ему копьем и вызывает на бой. А еще любому — и ребенку, и взрослому — известно, что вождь (или, как здесь говорят, «король» - это ведь почти одно и то же) должен защищать свой народ. Например, от ведьм, которые едят детей. Если вождь не защищает своих — его прогоняют из племени, швыряя ему вслед палки и камни. А если он к тому же обманщик…
Марраны были в ярости. Они вопили и потрясали мечами, осознав, как жестоко их обманули. От кровавой расправы их сейчас удерживало только присутствие Топотуна — никому не хотелось первым столкнуться с его убийственными клыками и когтями.
Урфин уже не пытался с ними спорить — только затравленно озирался, ища выход. Отступать некуда. Прорываться? Топотун сможет расшвырять пять-семь человек — но не двадцать. У самого Урфина из оружия только нож на поясе, и владеет он им… ну, на уровне среднего солдата. Откровенно говоря, очень среднего. Гораздо хуже, чем рубанком.
И даже если они прорвутся, что дальше? Если верно то, что кричат марраны, то в деревню возвращаться нельзя — там его сразу поднимут на вилы. Он не знает здешней местности — а вот Келемринда ее прекрасно знает…
- Точно помощь не нужна? - ехидно поинтересовался голос у него в голове. - Может, покажем им какое-нибудь чудо?
Колдунья сидела в глубине пещеры, полуприкрыв глаза, словно прислушиваясь к чему-то далекому, и на бескровных губах ее играла легкая улыбка. Гуамоко откашлялся, чтобы привлечь ее внимание.
- Прошу прощения, госпожа, я еще не имел чести вам представиться. Гуамоколатокинт, филин. Служил у покойной госпожи Гингемы, имею отличные рекомендации. Общий стаж работы — восемьдесят три года. Имею квалификацию фамильяра, консультанта, секретаря и библиотекаря, читаю по-древнеарахнидски со словарем. - И, поколебавшись, добавил: - Кажется, уже имел честь способствовать вам в осуществлении ваших планов… надеюсь, моим скромным вкладом вы остались довольны.
Келемринда медленно повернула голову в его сторону — и филин невольно поежился под ее взглядом.