Лия предложила заказать шампанское, а потом пойти танцевать. Но когда она мельком оглянулась на приближающегося официанта с серебряным ведерком на подносе, за его спиной она увидела Андрея и «волнистую» брюнетку в вызывающе-красном платье и туфлях на каблуке такой высоты, что эти туфли можно было бы использовать вместо стремянки, если нужно поменять лампочку под потолком… (Волнистой брюнетка была не только потому, что яркостью расцветки походила на попугая, – её локоны вились волнами, и она время от времени бросала на окружающих мужчин волнительно-томные взгляды). Парочка, о чем-то оживленно беседуя, спускались по лестнице со второго этажа кафе. Как только разлили шампанское, Лия схватила свой бокал, встала, и, не забывая думать о том, как она выглядит с той стороны, где по её версии должен сейчас находиться Андрей, сказала тост. Она предложила выпить за то, чтобы чувство вкуса, которое в высшей степени развито у всех присутствующих, никогда им не изменяло…
Не успела Лия допить свой бокал, как Андрей вернулся к их столику. Он сел рядом с Лией на принесенный с собою стул. Его тут же стали расспрашивать, что там творится на втором этаже.
– Что же ты не привел сексапильную брюнетку в красном? – спросил кто-то пьяным голосом, – Может быть, она бы станцевала для нас на столе?
Все пьяно засмеялись и Андрей, воспользовавшись паузой, наклонился в Лие.
– Моя старая знакомая… Это она меня сюда пригласила. Не хочешь ещё потанцевать?
И Лия, позабыв, как еще минуту назад была обижена на Андрея, согласилась.
По идее, когда ты очень-очень устал и хочешь спать, но вместо этого тебе приходится целую ночь танцевать, пить, разговаривать и смеяться, а потом гулять по предрассветному городу, по идее после всего этого ты должен чувствовать себя как бурлак после спуска на воду целого флота. Но когда на рассвете Лия вернулась домой, она, словно в своем недавнешнем сне, легко парила над землей. Она даже решила, что совсем не будет спать (ведь не хочется, так зачем запихивать? ), а лучше немного поработает. Лия открыла шторы, чтобы слабый утренний свет, процеженный облаками, свободно лился в комнату, и тут заметила на подоконнике недочитанный номер «Архитектуры и дизайна». «Дочитаю, пожалуй. Работа не волк…» – и Лия прилегла с журналом на диван. Она начала читать, но глаза механически скользили по тексту, а в голове, как лампочки в темной комнате, вспыхивали события сегодняшней ночи. Вот они с Андреем идут по улице и она, поглядывая на него сбоку, в сером сумраке замечает сосредоточенную, упрямую серьезность на его лице. Он шутит и Лия смеется, но на вытянутое лицо Андрея с прямым, правильным носом, даже тень её улыбки и то не падает. Он похож на бетонную статую советского солдата, собирающегося идти бить немца, только бетонные статуи не имеют чувства юмора. «Настоящий железный человек… – думает Лия, – но какой же невозможно милый и хорошенький!» Ей приходит в голову, что иметь такого у своих ног, влюбленным, потерявшим голову – это, должно быть, всё равно, что редкую и хитрую рыбу поймать, которую десять лет перед тем выслеживал… Потом лиины мысли вышли из-под контроля, словно влились в свободную широкую реку, и она заснула…
Из дневника Андрея. 10 октября
Кажется, она клюнула. Я, в сущности, ничего особенного не предпринимал, просто представил себе, что я профессиональный соблазнитель, этакий Казанова двадцать первого века. Чтобы он делал на моём месте? Я даже не волновался, потому что играл чужую роль. Чужую роль запороть не жалко. Вам нужно море? Оно есть у меня. Я читал детские советские книжки про мальчиков, строящих шхуны, могу пересказать вкратце. Тут главное не увлечься, не вернуться в себя и не начать рассказывать что-нибудь хоть сколько-нибудь сложное и серьезное. Чем каравелла отличается от бригантины ей безразлично. Важно не спугнуть. Но даже если бы вдруг птичка от меня упорхнула – так время терпит, а у нас в запасе еще как минимум пара бравых парней – Сосиска и Генерал. Но я знал, что история со шхуной – то, что надо. Что она ей понравится. Плюс танцы, запах тела, алкоголь. Внутреннее животное должно было среагировать, должно было проснуться и заинтересоваться. Мы танцевали, а потом она оставила меня у стойки бара. И я подумал, что Казанове не пристало стоять и преданно дожидаться женщину. Казанова не теряет времени даром, он свободен и непредсказуем. И я, уже вжившийся в свою роль и даже почувствовавший некоторый азарт охоты, ушел с Ю.. Это тоже сработало – вызвало у Лии приступ ревности. Стало очевидным, что она, ее внутреннее животное, попалось на крючок.