– Ну, вот и славно, – гендиректор откинулся обратно на спинку кресла, – приступайте.
***
Газеты писали о первых смертельных жертвах кризиса. Ни у кого не было сомнений, что все эти менеджеры погибли из-за датского открытия. Я, продолжая наблюдать со стороны, думал так же. Но однажды в моё Таганское районное отделение Следственного Комитета пришла женщина. Она была маленькая, худенькая. Казалось, что когда она собиралась выйти из дома, она была ещё молодой девушкой – волосы по-девчоночьи были собраны в хвостик, пальто было коротким и сидело на ней как на стройной институтке – но на пороге дома её настигла какая-то беда. И пока она добралась до Следственного Комитета, глотая слезы, она вся выцвела, в светлых волосах появилась седина, по лицу, как вьюнок, расползлись морщины, даже цвет одежды поблек. Она сидела в приёмной с пачкой газет, где писали, что её сын – старший менеджер – выпрыгнул из окна своего рабочего кабинета. Якобы, он дождался конца рабочего дня, и, когда офис опустел, открыл окно и сиганул вниз…
– С чего ему было себя убивать? – спрашивала она меня, как будто я что-то об этом знаю, – Понимаете, он перед этим ходил веселый, смешливый, как король на именинах! А в то утро он пел в ванной! Неужели можно с утра петь в ванной, а вечером выпрыгнуть из окна? Я в это не верю! И никогда не поверю! Ему помогли. Не было у него никакой депрессии. У него за всю жизнь депрессия была один раз – в тринадцать лет, когда он впервые влюбился.
– Может быть, он что-то от вас скрывал?
– Конечно, он скрывал. Все дети что-нибудь скрывают. Но я его каждый день видела. Думаете, от матери можно скрыть, что ты собираешься наложить на себя руки?
До этого момента она держала себя в руках, но тут у неё задрожали губы, и видно было, с каким усилием она сглатывает рыдания. Может быть, ей казалось, что будь она внимательнее, ей удалось бы уберечь сына от гибели? Я почувствовал себя неудобно, словно я должен сейчас что-то сказать или сделать, но что именно – я не понимал. К тому же, когда я вижу, как кто-то плачет, у меня рефлекторно наворачиваются слёзы. Чтобы не выглядеть идиотски и совсем неподобающе моему положению, я встал и пошел делать чай. В воздухе повисла натужная, словно натянутая на пяльцы, тишина. Я всегда пью чай с мятой, и когда зажурчала вода, и из прозрачного заварочного чайника повалил теплый, умиротворяющий запах, я заметил, что невольно расправил плечи, подобно маленьким темным чаинкам, распускающимся в кипятке.
– Так вы подозреваете, что коллега убил его из-за ревности?
– Да.
– У вас есть для этого какие-то основания? Вы понимаете, что это очень серьезное обвинение?
– У меня есть основания. Я расскажу вам, как все было. Вы специалист, вы лучше меня сможете сделать выводы.
Я поставил перед ней чашку с чаем и вернулся на свое место.
– Рассказывайте, я слушаю.
Выяснилось, что у сына был знакомый, назовем его Н., с которым они начали соперничать ещё с университетских времен. Они были лучшими на курсе. Но каждый хотел стать самым лучшим. И тут приятелю что-то постоянно мешало. То в самый ответственный момент, когда победа уже практически была одержана, он заболевал и не добирал одного-двух баллов. То ему снимали несколько баллов за неправильное оформление курсовой. В общем, он постоянно оказывался вторым. И когда в университет пришли представители компаний, то они в первую очередь заинтересовались сыном моей визитерши, а потом уже его приятелем-второместником… Конечно, его это злило, хотя он и старался этого не показывать. Их пригласили работать в одну и ту же компанию. На время их это сблизило.
– Он даже пару раз заходил к нам. Но даже тогда он смотрел на сына с какой-то обидой, словно считал, что тот его должник, что он обязан был добровольно уступить первенство. А ещё однажды они напились вместе. И тогда он разоткровенничался. Говорит сыну: почему у тебя всё так легко получается? Какого чёрта? Я все шесть лет бился изо всех сил, зубрил, ишачил, никуда не ходил, только занимался, занимался, занимался. Как проклятый. А у тебя всё – само собой. Один раз прочел – помнишь. Во всё врубаешься с первого раза! Чем я хуже тебя? И всё в таком духе. Сын потом мне сказал, что никогда раньше не думал, что в нем столько зависти, никогда не видел зависть так ясно и близко. И после той пьянки сын стал его избегать. А этот злился на него еще больше, считал, что это вроде как из высокомерия, что его теперь презирают…
Но истинным мотивом убийства, по мнению матери, стала не зависть, а ревность. Якобы этот Н. полгода назад серьезно влюбился. Девушка ответила взаимностью, они стали встречаться, на работе он поговаривал о том, что хочет сделать ей предложение. Но черт дернул его пригласить девушку на корпоративную вечеринку. Он со всеми её знакомил и представлял как свою невесту. Непонятно, что на этой вечеринке произошло, но после того вечера девушка начала названивать погибшему.