«Сегодня рано утром Давид Линдхольм был обнаружен застреленным в собственном доме, — заговорил человек в пестрой рубашке. — На месте преступления был найден один живой человек, которого немедленно доставили в больницу, а сегодня взяли под стражу в связи с серьезными подозрениями. В нашем распоряжении имеются данные судебно-медицинской экспертизы, но… во всем этом деле есть один жирный знак вопроса».
За спинами сидящих в президиуме людей появилась фотография маленького ребенка.
«Это Александр Линдхольм, — сказал полицейский в пестрой рубашке, — четырехлетний сын Давида Линдхольма. Сегодня утром Александр Линдхольм пропал без вести. Мальчик проживает в квартире, ставшей местом преступления, но не был обнаружен там полицейскими, первыми прибывшими на место преступления. Мы, естественно, в высшей степени заинтересованы в любой информации об Александре Линдхольме и о его нынешнем месте нахождения».
Фотографы принялись лихорадочно снимать изображение ребенка.
Пресс-атташе призвал репортеров к тишине и сказал: «Фотография мальчика будет разослана во все СМИ и в электронном виде, и в виде обычных снимков…»
Следователь почесал затылок, а представитель криминальной полиции смущенно поморщился.
Корреспондентам раздали фотографии и компакт-диски, после чего суета в зале понемногу улеглась.
«Убийства полицейских в Швеции происходят очень редко, — снова заговорил представитель криминальной полиции, и тяжелая тишина повисла как в зале пресс-конференции, так и перед телевизором в отделе полиции Сёдермальма. — Давид Линдхольм стал первой жертвой со времени убийства Малександера в конце девяностых, и мы должны быть благодарны за это судьбе».
Он снял очки и потер глаза. Потом снова заговорил, на этот раз задумчиво и печально.
«Когда убивают полицейского, мы теряем не только человека, мы теряем друга, — сказал он. — Мало того, убийца посягает на демократические основы нашего общества».
Он наклонил голову, как будто подтверждая свои слова, и Нина заметила, что в комнате многие полицейские тоже закивали в знак согласия.
«Давид был… необыкновенным человеком, — продолжил комиссар, понизив голос. — Он был примером, образцом для многих, кто не имел отношения к полиции, он умел вдохновлять людей из самых разных слоев общества».
Голос комиссара криминальной полиции предательски дрогнул.
«Я имел честь видеть, как Давид работает с отпетыми преступниками, с наркоманами, с осужденными на пожизненное заключение. Он умел внушать людям надежду на лучшее будущее…»
Нина вдруг поняла, что не может больше это слушать. Она растолкала стоявших перед ней полицейских, вышла из комнаты и направилась в раздевалку.
Томас вел свой джип по идиллическим улицам пригорода, чувствуя, как в открытые окна врывается раннее лето, как ласковый ветерок ерошит волосы, пробирается под одежду. Чувственные бедра Софии продолжали жечь кожу, запах ее духов ласкал небритые щеки и подбородок.
Он ощущал себя живым. «По-настоящему живым!»
Последние двадцать четыре часа он провел в двуспальной кровати Софии Гренборг. София позвонила ему, ей было плохо, ибо некоторые вещи были для нее важнее, чем карьера. Завтракали и обедали они, завернувшись в простыни.
Неужели прошел всего лишь один день, с тех пор как он уехал отсюда? Один день и одна ночь миновали, с тех пор как он жил здесь, среди этих берез?
Мимо мелькали лужайки. Он не узнавал их, словно они явились из другого мира.
Все прошедшие годы с Анникой представлялись ему теперь пыльной дорогой блуждания по пустыне, чередой перемирий после неприятных стычек и бесконечных разговоров.
«Как я мог с этим мириться? Почему я не бросил ее раньше?»
Конечно, из-за детей. Он исполнял свой родительский долг.
Томас проехал мимо парковки возле супермаркета, помахав человеку, который показался ему знакомым.
Правда, Анника забеременела в самом начале их романа, и у него, собственно говоря, не было выбора. Он мог либо попытаться жить с матерью ребенка, либо оставить ее, превратившись в одного из тех беспечных отцов, чьи дети растут, не имея будущего в обществе, которое их отвергает.
Но теперь с этим покончено. Хватит сносить неоправданные, безосновательные вспышки эмоций Анники. Он заберет одежду, компьютер, записи, а в понедельник созвонится с адвокатом по бракоразводным делам. У Софии хорошие связи в этом мире — среди врачей, адвокатов, ученых. Ей не приходится, как Аннике, просиживать часы над «Желтыми страницами», чтобы найти квалифицированного профессионала.