— Мои чувства — лишь часть проблемы, притом очень малая.
— В чем же тогда проблема?
Официант подал вино, устроив целое маленькое представление: продемонстрировал Маннхейму этикетку, вынул пробку, плеснул немного в бокал. Маннхейм кивнул и спросил мисс Феллоуз:
— Вы уверены, что не хотите немного выпить, Эдит? В такой скверный ненастный день...
— Нет-нет, — тихо, почти шепотом, ответила она. — Но вы, пожалуйста, пейте, не обращайте на меня внимания.
Официант наполнил бокал Маннхейма и ушел.
— Итак, Тимми...
— Он погибнет, если вернется туда — разве вам непонятно?
Маннхейм так резко поставил бокал, что вино выплеснулось на скатерть.
— Вы хотите сказать, что обратный рейс в прошлое опасен для жизни?
— Дело не в этом. Насколько я знаю, это не смертельно. Смертельно только для Тимми. Ведь мы же его цивилизовали. Он научился завязывать шнурки и резать мясо ножом. Он чистит зубы утром и вечером. Он спит в кровати и каждый день принимает душ. Он смотрит диафильмы и уже читает легкие книжки. Какой ему от всего этого прок в палеолите?
— Начинаю, кажется, понимать, — посерьезнел Маннхейм.
— Да он и забыл, должно быть, что когда-то жил в палеолите, если что-то и помнил. Он прибыл к нам совсем маленьким. Там о нем, наверное, заботились родители или те, кто их заменял. Вряд ли трех-четырехлетний ребенок, хотя бы и неандертальский, сам охотился и сам добывал себе еду. А если Тимми в том возрасте что-то и знал, то он уже несколько лет живет в других условиях — ничего уже не помнит.
— Но ведь если он вернется в свое племя, там его, конечно, примут и вновь научат всему...
— Примут ли? Он уже не слишком хорошо стал говорить на родном языке и думает не так, как они. От него странно пахнет, потому что он слишком чистый. Его, чего доброго, еще убьют — как по-вашему?
Маннхейм задумчиво смотрел в свой бокал.
— Кроме того, — продолжала мисс Феллоуз, — кто может гарантировать, что он вообще попадет в свое время? Я не очень-то разбираюсь в том, как совершаются подобные путешествия, — думаю, что и работники «Стасиса» не слишком хорошо разбираются в этом. Окажется ли он, вернувшись, в том же мгновении, из которого был взят? Если так, то он вернется, став на три года старше, и сородичи могут его не признать. Они подумают, что это какой-то демон. А если он вернется на то же место, но три года спустя? Тогда окажется, что племя давно ушло куда-нибудь. Они, конечно, были кочевниками... И когда Тимми очутится в прошлом, там некому будет его встретить. Он будет совсем один в суровой, враждебной среде, в холодном климате. Маленький мальчик один на один с ледниковым периодом. Понимаете теперь, мистер Маннхейм?
— Да, — сказал он. — Понимаю. — И надолго замолчал, как будто прикидывая что-то в уме.
— Когда его собираются отправлять, не знаете?
— Через несколько месяцев — так сказал доктор Хоскинс. Но что значит «несколько» — два или шесть — не знаю.
— В любом случае времени у нас мало. Придется организовать кампанию по спасению Тимми — письма в газеты, демонстрации, обращение в суд. Может быть, побудить конгресс заняться расследованием всей деятельности «Стасис текнолоджиз». Было бы очень хорошо, если бы вы подтвердили, что Тимми — человек в полном смысле слова, засняв для этого на видеопленку, как он читает и сам обслуживает себя. Правда, вам тогда пришлось бы отказаться от места и расстаться с Тимми — вы на это не пойдете, да и нам это не с руки. Да, задача. С другой стороны...
— Нет. Это не поможет.
— Что не поможет? — удивился Маннхейм.
— Вся ваша кампания. Слишком поздно. Как только вы начнете протестовать, устраивать демонстрации и подавать в суд, доктор Хоскинс просто опустит рубильник — и прощай, Тимми. Там всего-то и нужно, что дернуть за рубильник — и все, что есть в пузыре, отправится туда, откуда пришло. В «Стасис» не станут ждать решения суда, которое запретит им действовать. Они тут же решат вопрос в рабочем порядке.
— Не посмеют.
— Это вы так думаете. У них уже решено закончить эксперимент с Тимми. Его стасисная квартира понадобилась для другого жильца. Вы их не знаете — они не станут сентиментальничать. Хоскинс, в общем, порядочный человек — но если ему придется выбирать между Тимми и будущим «Стасис текнолоджиз», он даже не задумается. А если Тимми отправят назад, его уже не вернешь. Fait accompli[6]. Найти его в прошлом вторично будет невозможно. От запрета суда не будет никакой пользы. Тому, кто жил сорок тысяч лет назад и умер задолго до зарождения цивилизации, наш суд не защита.