Никита понимал, что сказать ему нечего, кроме как повторить тривиальную фразу: «Обстоятельства порой сильнее нас. Винить некого». Но он промолчал, в какой-то мере ощущая свою неправоту: ведь знал, что Варенец тот ещё мудак, но оставил Арину один на один с этим чудовищем.
— Мой руки, будем ужинать, хоть уже почти двенадцать ночи, — устало сказала Арина и встала со стула.
— Что-то расхотелось. — Никита внимательно посмотрел ей в глаза. — Ты хочешь, чтобы я ушёл?
— Не знаю, что мне нужно, ничего не понимаю, я очень устала за эти два дня, правда.
Никита кивнул и тяжело, с напряжением в голосе сказал:
— Ладно, я пойду, отдыхай.
— Подожди… Это неправильно. Уже ночь, уедешь, а я буду волноваться, как добрался до Самойловых на другой конец города. — Никита вскинул удивлённый взгляд на Пересветову. — Да, не удивляйся, Илья рассказал мне о вашем разговоре. Я всё знаю. Заметил, что не задаю вопросов о твоей личной жизни? Всё знаю, — повторила она и, задумавшись, замолчала. А потом тряхнула головой и улыбнулась так, как только могла она: широко и открыто. — Поешь, а я пока постелю тебе в гостевой комнате.
За то время, пока Арина отсутствовала, Никита сумел проглотить только небольшой кусок пиццы, больше ничего не лезло. Это было ещё с детства: если волновался или был в напряжении, есть не мог. Он подошёл к мойке и пустил воду, намереваясь помыть кружку, на дне которой оставался кофе.
Арина подошла к Никите и попыталась отодвинуть его в сторону:
— Я сама помою, ты — гость.
Никита резко повернулся и упёрся в её грудь, а потом руки сами по себе потянулись к Пересветовой. Они всё крепче прижимали её к себе, поглаживая шею, плечи, спину. Пересветова в тот момент почувствовала, как затряслись колени, и успела подумать: может, прав Илья, и дважды в одну реку не войти? Тогда надо оттолкнуть Никиту, отгородиться от него, отойти на безопасное расстояние… и не смогла.
Единственное, что ей удалось — это вскинуть голову и поймать его взгляд. Никита серьёзно и пристально посмотрел на Арину, будто пытаясь найти в изумлённых глазах ответ на свой вопрос. А когда нашёл, притянул ещё ближе и мягко прикоснулся к горячим губам.
— Ты с ума сошёл, — просипела она.
— Что ты, я наоборот прозрел, давно надо было это сделать, а то всё топтался в нерешительности и едва не потерял тебя. Тюха-матюха. Знаешь ведь, какой я трусливый с женщинами?
Арина прекрасно знала ещё по юности, что Бернгардт, как огня, боялся девчонок. Она не в счёт. С виду боевой, а на самом деле чрезвычайно скромный.
Над парнем часто подтрунивала её бабушка, напевая любимую частушку: «Мой милёнок, как телёнок, только веники жевать».
С Барбарой — да, у него быстро закрутилось, но это скорее исключение. А так… не по этим делам Никита.
Да и кто не ошибается?
— Давай начнём всё сначала. Что ты мне сказала там, в беседке, когда нам было по восемнадцать? — с дрожью в голосе спросил Бернгардт.
— Я тебя люблю, — собралась Арина с последними силами, удивляясь тому, что ещё работает речевой аппарат.
— Помнишь, что я ответил?
Она мотнула головой: нет. Помнила, конечно, но поддалась его игре.
— Я сказал, что очень сильно тебя люблю, даже сильнее, чем ты. Потому что только рядом с тобой чувствую себя счастливым. А без тебя, что это за жизнь? Так себе…
Потом Никита снова впился в неё губами, прижимая Арину к своему телу. Уже не хватало воздуха, слабость одолевала обоих до дрожи в ногах, до головокружения. Их трясло, словно в ознобе.
Да, прошло уже восемь лет со дня её первого признания в любви. За это время можно было усомниться в своём чувстве к нему, решив, что та первая любовь была вовсе не любовь, а игра гормонов, просто дружеская привязанность. Сейчас после стольких лет разлуки, она могла с уверенностью повторить: да, любит, и, если любовь — физика, химия и чёрт — те что ещё, пусть будет так.
И от Никиты она на осязаемом уровне тоже чувствует это: когда целует вот так, что ноги подкашиваются, или объясняет, как она не права, ибо по-прежнему, как в детстве, прыгает в реку, где куча водоворотов. Рассуждает, что нужно слушать его просто на том основании, что он — мужик, а потому знает лучше, как надо делать, ибо несёт ответственность за другую жизнь.
Отбросив всякие мысли, Арина сама расстегнула молнию на его лонгсливе, и Никита, на секунду выпустив из рук Пересветову, сбросил его под ноги. А потом подхватил её на руки и понёс в гостевую спальню.