Настя стала раздражительной, частенько плакала, обещала себе, что скоро все измениться к лучшему, но все шло как прежде. Она очень уставала и мечтала только о том, чтобы как следует выспаться, давая себе обещание, что в выходные проспит до полудня. Но утром в субботу или в воскресенье её нередко будил междугородний звонок одного из авторов, над рукописью которого она в данный момент работала, и Настя, ворча и чертыхаясь, была вынуждена встать. Уснуть после длительных телефонных переговоров уже не удавалось. Но даже если никто не звонил, то утром она просыпалась от беготни и смеха дочки. Бывало, что Настя с раздражением кричала из спальни, чтобы та прекратила шуметь и дала ей выспаться хотя бы в выходные. После этого Настя тем более не могла уснуть и ходила целый день подавленная, коря себя за несдержанность и давая себе обещание: "С завтрашнего дня постараюсь изменить ритм работы, дальше так продолжаться не может". Но придя на работу, она тут же забывала о своих благих намерениях и опять впрягалась в привычную лямку.
Настя похудела, потеряла аппетит, плохо засыпала, утром вставала разбитой и с отвращением думала, что опять её ожидает обычная текучка, суета и куча дел, которые никогда не кончаются. Даже любимая работа её теперь раздражала. Она стала рассеянной, теряла важные документы, забывала о встречах и важных делах. Пришлось завести ежедневник, в который она записывала все, что нужно сделать, хотя раньше у неё была прекрасная память. Разговаривая с кем-либо, Настя постоянно теряла нить беседы и иногда внезапно замолкала, растерянно спрашивая собеседника, о чем они только что говорили.
Сидя над очередной рукописью, она порой тупо смотрела на страницу, не понимая, что там написано и не запоминая прочитанного. Ей стало трудно сосредоточиться, Настя по несколько раз перечитывала фразу, и она казалась ей топорной, громоздкой. Раньше у неё был легкий стиль, и фразы складывались сами собой. Если она чувствовала живой сюжет, но у автора был тяжелый слог, она с легкостью правила рукопись, добиваясь, чтобы стиль изложения был гладким. За это её и ценили в издательстве и опытные сотрудники, и директор. Ее всегда хвалили, а директор говорил, что она соавтор произведения, а не просто редактор. Теперь же Насте ничего не нравилось из прочитанного, её раздражали повторы или безграмотность автора, она сердилась и бросала работу над рукописью, а директору говорила, что автор бездарен и никакая литературная обработка не поможет.
Директор доверял профессионализму Насти и прислушивался к её мнению, но однажды не согласился с её оценкой очередного романа, стал с ней спорить и обвинять в излишней придирчивости и утрате литературного "нюха". Она вскипела, чего с ней раньше никогда не случалось, швырнула рукопись на стол, от чего листы рассыпались по всему кабинету, и выбежала, хлопнув дверью. Ее всю трясло от возмущения и обиды, и она на весь день была выбита из колеи. У неё заболело сердце, хотя раньше такого никогда не было, и ей пришлось выпить валокордин. С работы Настя ушла раньше обычного и пришла домой, чувствуя себя больной и разбитой.
Врач выписал ей больничный лист, но поболеть Насте не дали. С утра позвонил встревоженный директор, извинился за свою резкость и сказал, что она совершенно права, роман бездарный, но автору уже выплачен аванс, прежние его книги неплохо раскупались, и издавать его все же придется. Потом звонили сотрудники по разным неотложным делам, и большую часть дня Настя решала по телефону текущие вопросы. На следующий день у неё была назначена встреча с автором, который приехал из другого города, и директор позвонил ей, спрашивая, как быть. Никто, кроме нее, не читал рукопись и не мог снять вопросы, и она пообещала приехать, успокаивая себя, что съездит всего на пару часов. Но на работе, как всегда, нашлось множество срочных дел, и Настя спохватилась только под вечер. Дома ей опять стало плохо с сердцем и тогда она наконец-то проявила твердость и потребовала, чтобы директор отпустил её в отпуск, онане отдыхала уже три года и теперь намерена отдыхать все лето.
Месяц Настя провела на море, затем два месяца жила на даче родителей, с удовольствием возилась в саду, хорошо отдохнула, загорела, окрепла и повеселела.
А после отпуска все вернулась на круги свои. Снова бесконечные телефонные звонки, встречи, переговоры, неотложные дела, суета и хлопоты, постоянный "недосып". С каждым днем Насте было все труднее и труднее работать. Она постоянно не укладывалась в сроки, задерживала рукописи, что ещё больше нервировало её. Сидя до поздней ночи над очередной рукописью, Настя успевала отредактировать всего несколько страниц. Ей казалось, что она разучилась писать легко и теряет свою профессиональную квалификацию.