В школе продленка и мне надоедает есть этот противный и жидкий суп, из которого все украли и эту размазню пшенную кашу. Все не могу, пожалуй, пойду. Отпросилась пораньше и скорее домой, потому как, там меня ждали…да, мои ласковые пальчики!
Как прибегу, как.…Эх, да что там говорить, хочется просто стонать и кричать! А так как я все время боялась, что меня за таким запретным занятием кто-то застанет, то я решила.…Вот, пожалуй, отсюда я и начну.
Мы жили, как все, в коммуналке. Мать, отец, старший брат, младшая сестра и я. И что интересно, до рождения сестры отец так баловал меня, несмотря на то, что у него уже был сын, он так мечтала о дочери.… И поначалу, мне все приносил, с получки, сладости… Отец шоферил, а мать поначалу на заводе комплектовщицей, а потом, после рождения второй дочери, перешла в уборщицы. Думала, что так чаще будет с детьми. А дети раз и подросли, а она так и осталась подметальщицей.…Сначала во дворах, а потом уже, в кабинетах начальства, так как мать красивой была, и ее непременно хотели лицезреть, но мне кажется, не лицезреть, то есть не на лицо смотреть, а на ее зад. Уж больно им трудно было перед ней устоять, и ее зад так и маячил перед начальством с утра и до трех часов дня. Хотя, поговаривали, что неспроста, мать так все трется около начальства. Но ей нравилось, и как я поняла, устраивало и отца, потому, как только куда он на работу, то и мать, тут же к нему и все уборщицей, зато отцу.…И командировки, и машину новую, да премии. Понятно было, за что, не за машину же, это ему? А за езду на его бабе начальства. А что? Вы думаете, что начальники они все ангелы?
Как бы ни так, а для детворы все дворы! С утра и до самого вечера мотаемся у сараев. Здесь тебе и штабы и норки укромные и даже первые и неумелые поцелую любовные. Очень уж мы девчонки тянулись туда в их штабы! А так как я была девушкой видной и могла, кого хочешь отбрить, то скоро мне доверили тайну. А их тайны, не наши, их вот какие…
Так я вижу уже фотографии голых женщин, а потом, чей-то замусоленный журнал…Мне его так небрежно дали посмотреть, а все больше смотрели, как я, сдерживая дыхание и краснея как рак, все его страницы листаю, листаю…
— Ну как, нравится? — спрашивают, а сами ко мне притуляются.
Но я тогда не такая была! Я им, как дала! Нет, тогда я еще такого слова не знала, тогда я им еще не давала, а просто, трепку задала!
Хотя, по — правде, у нас, девчонок, с заводов и фабрик все было рано. И все разговоры о том, какой и куда, да, как это делать, чтобы не забеременеть? Вот, так! А тут такой журнал!
На второй день, после школы и ночи бессонной я тихонечко подхожу к Вовке и тихо ему говорю.
— Слышишь, я согласна, — не говорю, а шепчу. Он на меня такой восхищенный взгляд! А я ему тут же.
— Только так, как договорились! И ничего и ни сколичко, больше!
Через тот журнал началось у меня. Сначала, я ему немножечко, только ладошку позволила приложить мне на грудь, пока я тот журнал листала, потом я его листала, листала.…И его рука уже не лежит, а сжимает мою грудь и мне этого стало мало!
— Ну, что, может, покажешь, теперь мне его? — говорю и горю. А саму так и разбирает, так и хочется, чтобы и он так спросил у меня. Но…
Вовка сбежал! Бросил журнал и сбежал! И тогда я уже сама. Уселась поближе к свету и.… И как это я так увлеклась?
— Дрочишь? — внезапно голос мужской и следом за дверью, через щели я вижу мужскую фигуру.
— А если я мамке твоей расскажу, чем ты тут занимаешься, ну?
И не давая мне опомниться, он продолжает меня убивать.
— Ты, кажется, из сорокового дома и я тебя знаю. Так?
— Так, — от страха еле шепчу и дрожу, — только вы мамке не говорите, я вас прошу…
— Нет, обязательно ей и всем расскажу, как ты дрочишь и как ты порнографию смотришь! А ну, вылезай и пойдем!
Он дверь настежь и входит в сарай. А сарай, этот их штаб и отсюда мне некуда убежать. Я назад, отвернулась и… Он меня ухватил за руку, и тянет, а я стою, упираюсь…
— Ну и, что ты мне хочешь сказать? Мне искать твою мать?
— Нет, не надо, прошу вас! — говорю вся в слезах, упираясь…
Эх, мне бы тогда ума, да кто подсказал? Подумаешь, с кем не бывает? Ну и пусть бы он узнал и другие, ну и что? Поговори ли бы, осудили бы и всего-то дел, ну и что? Но я, тогда, дура дурой была и тут же, на его следующее предложение согласилась бездумно. Думала, что я так от него откуплюсь. Дура была и дурой помру! Ей богу!
— Я тебя отпущу, если ты мне его потрогаешь. Ну?
Я молчу, молчу как партизан. Вся сжалась, нелепо перебираю какие-то оправдания и варианты ответа, но все никак не нахожу нужные. Мысли лихорадочно в голове прыгают, скачут от страха и от стыда и я, внезапно…