Как бы то ни было, в конце 60-х годов XX века туман вокруг русской революции и созданного ей общества стал рассеиваться. Разочарование в этом обществе и его возможностях разрушило много мировоззрений и надежд, в том числе те, которыми питалась фантастическая литература. В конце концов, утопическое мировоззрение (в том числе мировоззрение социализма) есть в первую очередь вера в благотворность известной общественной механики; в совокупность материальных приемов, следуя которым, можно построить идеальное общество – забыв о противоречивой, внутренно расколотой природе человека; больше того, выведя эту природу «за скобки». Надежды на «новое общество» не оправдались. Общество, построенное революцией, было ни новее, ни лучше предыдущих; оно обладало старыми, как мир, пороками без новых добродетелей. Там же, где добродетели всё-таки оказывались, они, как назло, происходили от старых (национальных и христианских) культурных корней и ничего нового в себе не имели… Страстное, ошибающееся, склонное одновременно к вере и сомнениям существо – человек – опять оказалось на свободе, а его будущее – без всяких обеспечений и ручательств. Этого фантастическая литература пережить не смогла; не умея и не желая благословить свободу, она прокляла человека – и перешла к описанию его будущих несчастий, чем, собственно, и исчерпывается содержание фантастики наших дней. Ничего «научного» в ней нет, потому что она больше не верит в науку. Она больше не мировоззрение, или выражение какого-либо мировоззрения, но только игра пессимистического и временами весьма извращенного воображения. Короткое время этой литературы прошло.
VII. Богатство и свобода
В отношении западного общества, как правило, признак смешивается с причиной. А именно, спокойствие и богатство этого общества выводятся из его приверженности «правам и свободам личности», хотя приверженность эта – признак, а не причина. Может быть даже и так, что сила и богатство западного мира только и позволяют ему терпеть широко раскинутые «права и свободы»… Во всяком случае, там, где видят ответ, на самом деле скрыты вопросы. Частная предприимчивость не терпит стеснения, это верно; но эта предприимчивость и прежде не стеснялась на Западе – так здесь ли причина благополучия? В «господстве среднего класса» тоже видят благодеяние, но почему господство «адвокатов, врачей и буржуа», как говорил К. Леонтьев, должно быть особенно благодетельно? Тем более, что в наше время речь идет даже не о самих «адвокатах, врачах и буржуа», а о классе их наемных «представителей», о пожизненной и несменяемой аристократии денег и выборов… Где же причина? Что же на самом деле происходит в западном мире?..
Что мы увидим, если присмотримся к это миру повнимательней? Первое и самое заметное: на Западе больше нет сильных и влиятельных общественных движений. То движение, которое можно назвать уравнительным; которое требовало передать низшим классам права высших, а высшим – обязанности низших, после двухсотлетней борьбы достигло своей цели. Если на Западе есть общественная борьба, то цель ее – еще более равномерное распределение свободы, еще большее уравнение. (Ведь борьба за «свободу» есть по существу борьба за ее равномерное распределение, конечным итогом которой может быть весьма и весьма неуютное общество, где вся бывшая в наличии свобода распределена поровну, и на каждого приходится совсем немного.) Последняя цель последних общественных движений – окончательное уравнение, совершенно однородное общество…
Нельзя не задуматься над причиной этого удивительного влечения. Принято считать, что в начале нового времени массы наконец «пробудились» и потребовали для себя тех же прав и возможностей, которыми прежде пользовались их правители. Вот уже двести лет народы шумят о «свободе, равенстве и братстве», причем, как показывает опыт, ни равенства, ни братства больше не становится, а что до свободы – то она то есть, то нет. Думаю, не будет ошибкой сказать, что пресловутые «свобода, равенство и братство» суть искаженные, уплощенные и упрощенные идеи христианства. Иначе говоря: в этом девизе воплощено то, что атеист может вычитать в Новом Завете.